Боги Черной Лощины

Внимание Мейсона привлек звук хлопающих у окна крыльев. Оглянувшись, он увидел большого ворона, сидящего на зазубренном крае окна. Птица склонила голову набок и прищурила глаза, похожие на бусинки из обсидиана, изучая гостя. Мейсон поежился и повернулся к старику, однако человек, сидящий перед ним, внезапно изменился. Атмосфера смерти, витающая вокруг него, исчезла. Как будто к нему вернулась жизненная сила юности, и теперь он уже не выглядел дряхлым старцем: плечи расправились, взгляд, мгновение назад призрачно-бледный, теперь стал пронзительным, а сами глаза – угольно-черными. Когда-то седые, редкие волосы сейчас были под стать цвету глаз, новообретенные пряди сияли сапфирово-синим и обсидиановым, как оперение его крылатого друга. Тщедушная фигура мужчины стала заметно плотнее благодаря появившимся мышцам, грациозно перекатывающимся, когда он вытянул руки и глубоко вдохнул.

– Взгляни другими глазами, – загадочно произнес он.

Комната подернулась дымкой, и у Мейсона закружилась голова.

– Если ты… Обратишься. Разоблачение, – прошипел старик. Тонкие губы изогнулись, рассекая лицо, словно нож. Он перевернул одну из карт на столе – туз пик.

Ворон каркнул, исторгнув почти человеческий крик, и упорхнул.

Туман рассеялся, Мейсон опять обратил внимание на человека напротив. Глаза мужчины вновь стали бесцветными, словно ворон унес с собой какую-то его часть.

– Вы не называли своего имени, – рискнул спросить Мейсон.

– Га-вран, – прохрипел старик.

– Гавран? – переспросил Мейсон.

Старик улыбнулся в ответ, и в выражении его лица появилась теплота, которой не было раньше.

– Она называет меня Гавран.

– Она?

– Та, о ком ты пришел спросить.

– Сновидица. – Мейсон понятия не имел, есть ли у этого Гаврана хоть капля здравого смысла, но по крайней мере он был готов говорить о легендарном городском персонаже. – Ты знаком со Сновидицей?

Старик оскалил зубы в улыбке:

– Всю свою жизнь.

Гавран ничего не добавил, их странный разговор сменился зловещей тишиной.

– А я… я Мейсон.

– Я знаю, кто ты, – укорил Гавран, ухмылка исказила его черты, сделав их отталкивающими. – Садись и задавай свои вопросы.

Мейсон наконец подчинился и, откашлявшись, опустился на одеяло на полу.

– Это ты меня сюда позвал?

– Ты сам напросился, чтобы тебя позвали.

Ответ старика не имел смысла и в то же время – имел. Мейсон чуть умом не тронулся, отыскивая это место, но разве он не сам это сделал?

– Как я сюда попал? – спросил Мейсон.

– Тебя привел лес.

– Но почему меня? – настаивал он.

– Горе отдается эхом, пробуждая мир ото сна.

Сердце Мейсона едва не остановилось. Как старик узнал о его скорби?

– Ты создаешь шум. – Гавран прижал ладонь к стене. Его пальцы с костяшками, словно не связанными между собой, вытянулись, демонстрируя неестественную гибкость, а затем распластались по поверхности. Он поскреб дерево удлинившимися ногтями. – Лес слышит тебя так же, как когда-то услышал ее.

– Ее?

– Когда-то давно жила на свете женщина. Сновидица. Однажды она заблудилась в лесу и нашла его. Под высокой ивой. – Белые, незрячие глаза в упор смотрели на Мейсона.

Лес теперь кровью пропитан повсюду, словно пытаясь восстать ото сна,

Тьма скоро явится мирному люду, и наконец возродится она.

Слова эхом отозвались в голове.

– Нашла кого?

Гавран хихикнул в ответ:

– А кого ты найдешь?

Мейсон подозревал, что с ним нарочно говорят загадками, но, возможно, Гавран мог бы рассказать о том, о чем жители города предпочитают молчать. Что связывает таинственную легенду и окутанные ей убийства? Почему на рисунке в архивных записях изображен черный волк? Почему гибли женщины?

– Я слышал твой голос в библиотеке, – продолжил Мейсон. – И видел… – Он запнулся, не зная, как сформулировать. – Ты был там? Следил за мной?

Гавран склонил голову набок, его взгляд переместился на окно, где совсем недавно сидел ворон. Может, старик вообще не понимал, о чем его спрашивают? Мейсон развернул листок с изображением волка и горящих женщин и положил его перед Гавраном. Он только сейчас заметил, что слова под изображением исчезли.

– Что это значит? – спросил Мейсон, постучал пальцем по одной из нарисованных женщин и попытался встретиться взглядом со стариком. – Это как-то связано со Сновидицей? Она натравила волков на город… По ее вине погибли женщины?

Гавран подался вперед, его глаза распахнулись шире, когда он уставился на волка.

– Всякий раз говорят, что она похитила… всякий раз похищенная сгорает.

Мейсон нахмурился:

– Похищенная? – Он вспомнил, как читал в блоге Матиаса о вере местных жителей в то, что Сновидица похищает девушек из Черной Лощины. Затем снова взглянул вниз, на искаженные в агонии лица горящих женщин. – Зачем жителям убивать девушек, если они хотели спасти их от похищения?

– Круг за кругом, круг за кругом, – прошептал старик, его зрачки теряли фокус.