Боги и гиганты

Прошли годы. И тот же человек, который в январскую ночь 1945 года ходил по Берлину, вновь оказался в этом городе, и опять все здесь выглядело по-другому. Часть развалин убрали, некоторые дома восстановили. На острове музеев его взор и сердце могла порадовать выставка вавилонских древностей. Он побывал также и в Милетском зале, но так как не особенно любил римскую архитектуру, это не доставило ему большого удовольствия. Но ведь здесь была дверь, которая когда-то вела в зал с алтарем. Теперь она закрыта. Женщина, примерно лет пятидесяти, которая, видимо, временно работала здесь сторожем, только покачала головой:

— Вы можете ходить тут сколько угодно, — сказала она, — но вы не найдете ничего, кроме голых стен.

В этот момент к ним быстро подошел какой-то мужчина, внешний облик которого говорил о том, что он был штатным служащим музея. На всякий случай — хотя он и не мог слышать разговора — служащий осуждающе взглянул на женщину и сказал:

— Вы, наверное, ищете Пергамский алтарь? Сейчас его еще нельзя увидеть, но он уже восстанавливается.

Человек прошел дальше. Он был удивлен. Фразы «ничего, кроме голых стен» и «он уже восстанавливается» казались ему несовместимыми и противоречивыми. И он задавал вопрос о Пергамском алтаре всем, с кем только встречался в разделенном Берлине. Один, пожав плечами, сказал, что лучше бы ему таких вопросов не задавать, другой тоже пожал плечами и произнес:

— Ну, вы же сами знаете, русские…

Третий также пожал плечами, но ответил совсем иначе:

— Потерпите, он к нам вернется.

Человек не только спрашивал, но и читал. В 1949 году он прочитал книжечку о Пергаме Хайнца Келера и обратил внимание на следующие строки: «В византийской стене и вблизи нее Карл Хуманн в 1878 году нашел, спас и перевез в Берлин все то, что сохранилось от большого алтаря. Так был основан музей, названный потом Пергамским. Музей этот существовал до тех пор, пока не стало необходимым спасти его от разрушения, от той опасности, которая пришла со второй мировой войной». В заключение автор книги задавал робкий вопрос: «Будет ли это произведение искусства еще раз восстановлено?»

В 50-х годах появился труд о Пергаме Арнольда Шобера, которому венское издательство предпослало следующую аннотацию: «Тот факт, что большая часть пергамских памятников навеки утрачена вследствие разрушения Берлина, придает этому труду… значение неповторимого монумента, установленного в память погибшей красоты».

«Навеки» — так там было напечатано, и многие, к сожалению, очень многие читатели поверили этому аподиктическому заверению.

Не только Берлин был разделен, разделена была и вся Германия. На ее территории образовались два государства. То, на территории которого оказался остров музеев, приняло наименование Германской Демократической Республики. Из оккупированной страны выросло суверенное государство, победители и побежденные стали друзьями. Эта дружба проявилась и в области культуры. В 1952 году Советский Союз начал передачу ГДР ценнейших германских архивов. В 1955 году на родину вернулись полотна Дрезденской картинной галереи, спасенные десять лет назад советскими солдатами. В 1956 вернулись 300 тысяч томов Готской библиотеки. Западный мир был поражен, и, наверное, кое-кто задал себе вопрос: «Для чего это им нужно?» Ведь западный мир и не помышлял возвращать «художественную добычу» войны и послевоенных лет ее законным владельцам.

В 1957 году правительственная делегация ГДР отправилась в Москву, где был заключен договор, по которому обе стороны обязались «рассматривать все вопросы, касающиеся взаимного возвращения культурных ценностей, чтобы таким путем завершить начатое по инициативе советского правительства урегулирование проблем, оставшихся в наследство от военного времени».