Боги и лишние. неГероический эпос

– Вы, Валентин, пропустили главное, что я сказал: вроде бы. Работяг и их семьи будут играть нанятые и контролируемые нами люди. Но зрителям этого, конечно, знать не обязательно.

“Идиотизм, – решил Покровский. – Трата времени”.

– Марк Наумович, – сказал он вслух, игнорируя Каверина, – то есть хлеба и зрелищ, да?

– Нет, Валентин, – покачал головой Найман, – не наш случай: хлеба мы дать не можем, только зрелища. Что и предлагается.

– Наш лозунг другой, – опять вмешался Каверин: – Зрелища вместо хлеба.

– Не сработает, – вздохнул Гнатюк. – Отвлекутся, а потом снова жрать захотят. И нас сожрут.

– Нам на это время терять нельзя, Марк Наумович, – продолжал пытаться найти общую платформу – хотя бы точку соприкосновения – Покровский. – Американцы нас ждать не будут: первая фаза уже практически закончена – таблетки и инъекции для продления жизни готовы, они с нами уже поделились, им – с помощью Максима – почти удалось совместить искусственный интеллект с биологическим…

– Синхронизировать, – поправил Строков: он любил точность.

– Хорошо, синхронизировать…

– Валентин, – Найман поднял согнутые в локтях разведенные руки до плеч, словно собираясь встать в бойцовскую стойку. – Ребята. Я все понимаю, и вы правы – времени нет. Но, не попробовав найти альтернативное второй фазе решение, я не буду продолжать свое участие в проекте.

Коротко и ясно.

Он замолчал, позволяя тяжести своих слов опуститься, осесть, отвердеть. Покровский тоже молчал. Покровский мысленно вычел взносы Наймана из бюджета российского отделения проекта КВОРУМ и понял, что отделение можно закрывать. Он подумал, что Кляйнберг, скорее всего, тоже выйдет вместе с Найманом: все эти годы Антон поддерживал паллиативное, как он его называл, решение вместо второй фазы. Пал-ли-а-тив-ное. Сразу видно – из семьи врачей.

Он посмотрел на Гнатюка. Тот кивнул: сдаемся. Сами не вытянем.

– И какие шоу вы нам предлагаете? – спросил Покровский. На этот раз у Каверина.

– Одно, как я уже и сказал, викторина. Типа команда олигархов против команды народа. Главное здесь – показать, что вы для достижения результатов стараетесь, работаете, прилагаете усилия, а не надеетесь на удачу. И что вам, друзья дорогие, не прет так же, как и всем остальным. Тогда – по ассоциации – люди начнут думать, что ваши успехи не от простой удачливости, а результат труда. И притом тяжелого.

– Но в конце все равно проигрываем? – уточнил Гнатюк. – В честной борьбе?

– Проигрываете, – согласился Каверин. – Без этого на первых порах нельзя. У людей должно закрепиться твердое понимание: этим пацанам не прет. Значит, их можно и пожалеть.

– Понятно. А второе, как я понимаю, переселение народов: нас – в Северное Бутово, а гегемон и люмпенов – в наши поселки на Рублевку. Интересно, кому пришла в голову эта поразительная идея? Кто будет снимать весь этот бред?

– Валентин, друг дорогой, – заулыбался Каверин. – Я же много продюсировал, знаю всех в этом мире. Лучшая на данный момент команда – это компания моего старого-старого друга Мориса Ханаанова. Называется НЮ РЕАЛИТИ. Я проработал с ними сценарий. Мы уже подготовили павильон. Все – абсолютно все – готово для запуска шоу.

Кворум 2.3

По ночам Кудеяров плавал с акулами. Это были небольшие колючие акулы сродни черноморским катранам, от метра до полутора длиной, с гладкой пулеобразной обтекаемой головой и овальными глазами янтарного цвета. Колючими акулы назывались потому, что у основания их спинных плавников росли длинные выступающие шипы – колючки. Но характер у них был мягкий: на людей не нападали. То ли боялись, то ли понимали бесперспективность. Трудно сказать.

O цвете акульих глаз Кудеяров прочел в интернете, поскольку не мог их видеть в темной ночной воде.

Акулы не были опасны. Об этом он тоже прочел.

Никто не знал, зачем Кудеяров купил старую виллу в Кашкайше и приезжает туда по нескольку раз в год: португальское курортное захолустье, полное небогатых европейцев. Ни шумных вечеринок с моделями, ни хороших ресторанов со знаменитостями, ни чего-либо другого, что могло привлечь молодого российского миллиардера, не существовало в Кашкайше, и кудеяровские поездки в этот пригород Лиссабона оставались загадкой, как и многое, что делал Кудеяров. Оттого он и был кем был.

А он ездил в Кашкайш плавать с акулами.

Днем акулы держались на глубине, ночью же подходили ближе к берегу, потому что рыбы в океане становилось все меньше, а кормиться нужно. Чтобы их найти, надо было заплыть метров на восемьсот от неярких огней Кашкайша в темную-темную даль и спуститься в черноту, прорезаемую лучом фонаря на лбу. Вокруг начинали кружить акулы, отпугивая от Кудеярова любопытную рыбу поменьше. Он плыл с акулами и чувствовал себя одной из них.