Боги космоса

Капитан тут же снарядил новую экспедицию. На четырёх космоботах туда спустились полсотни боевых роботов и двадцать пять членов нашего экипажа. Все с парализаторами и оружием. Была дана команда: пускать их в ход без раздумий и жалости. Раз не хотят повиноваться, пусть получают на всю катушку!

Лагерь окружили и по команде принялись сживать кольцо.

В нас полетели камни из пращей, стрелы и копья. Но мы уже имели защиту от них. И сами отвечали, хотя лично я с огромным внутренним сопротивлением нажимал гашетку бластера, ибо целями были дети. Порой очень маленькие.

В результате сопротивление аборигенов мы сломили и захватили около сотни пленных. Навигатор Гервец получил удар камнем прямо в лицо, отчего у него оказался сломан и свёрнут набок нос. Астрофизик Пелесрим в результате схватки с ребёнком неудачно упал в овраг и сломал ногу. Ещё несколько из нас имели ушибы или царапины. Шестеро роботов получили повреждения, несовместимые с их будущей жизнедеятельностью. Мы оказались вынужденными оставить их в ущелье.

Хейтис тихо негодовал, его злобу гасило недоумение: в лагере до нападения находилось не менее тысячи аборигенов, куда же делись ещё почти девятьсот? Не увидели мы убитых и раненых. Ни одного!

— Ничего не понимаю, я сам лично подстрелил не меньше десятка, — говорил капитан, недоумевающе качая головой.

Дополнительные космоботы переправили всех нас с пленными на астрокрейсер. Здесь навстречу капитану бросился его помощник Клуннен с неожиданным сообщением:

— Наши трюмы почти пусты!

— Как это «почти пусты»? — не понял Хейтис.

— Ну, рабов… простите, пленных осталась не больше трети из того, что там находилось!

— Как? Не может быть! — ахнул капитан. — Где они, куда делись с борта корабля, находящегося в космическом безвоздушном пространстве?!

— Не знаю, но имеется гораздо худшее…

— Есть и что-то «худшее»?

— Да, последняя видеозапись…

— Какая ещё «видеозапись»?

— Ну, переговоров пленных в трюме.

— Они о чём-то лепетали? Но их язык нам неизвестен!..

— Был неизвестен до сегодняшнего дня. Бортовой космолингвист сумел расшифровать их язык, и я только что прослушал самую последнюю видеозапись в трюме. Настоятельно советую и вам сделать тоже самое, — настойчиво произнёс Клуннен.

Крайне заинтригованный Хейтис поспешил в главную рубку. Там на большой экран была выведена видеозапись, о которой доложил помощник.

Он и мы все одновременно с ним увидели трюм, большей частью заполненный будущими рабами. Там находилось почти две тысячи детей.

Капитан повернулся к Клуннену:

— Они все на месте. Как это понимать?

— Это же видеозапись. Показано то, что было около часа назад. Посмотрите и послушайте, что будет дальше.

Слышались переговоры пленников:

«Как же мне всё это надоело, я устал.»

«Терпи, это же игра!..»

— Игра? О какой игре он говорит? — повернулся капитан к своему помощнику.

— Слушайте, слушайте. Скоро всё поймёте…

«Так не играют! Это плохие игры, они мне не по нраву…»

«Это старые-старые игры. Так было в незапамятные времена. Неприятно и трудно, но нужно терпеть. Даже боль.»

«Зачем? Мне это надоело…»

Послышались дружные возгласы детей:

«И мне!»

«И мне!»

«И мне!»

«Эх, сколько среди вас хлюпиков!»

«А зачем терпеть всё такое? Это уже не игра, а не знаю что.»

«Нужно тренировать силу воли! Воспитывать себя!»

«Мне надоело! Я ухожу! Я хочу жить мирно! Или буду сражаться, вот такая игра мне нравится больше.»

«И я ухожу в партизаны!»

«И я!»

«И я!»

«Ну, и уходите, а я остаюсь. Буду воспитывать себя, чтобы стать настоящим мужчиной!»

На наших глазах трюм на три четверти опустел. Свыше тысячи детей исчезли из закрытого помещения.

«Слабаки!» — прозвучало им вслед от тех, кто остался.

После некоторой паузы прозвучал одинокий голос:

«А может, мы поиграем во что-то иное?»

«Во что ты хочешь играть?»

«Ну, например, в восстание…»

Хейтис ошалело посмотрел на нас, протирая глаза:

— Куда они делись? Они же были здесь, и вдруг исчезли. Как им это удалось?

Помощник уже почти овладел собой и флегматично пожал плечами:

— Не знаю. Но обратите внимание на то, что те, кто остался, всё происходящее считают игрой и пока терпят. Терпят игру, как они говорят. Пока терпят! — многозначительно подчеркнул он.

— Как и те, что сражались с нами? — застыл от внезапно пришедшей ему в голову мысли капитан.

— Уверен, для них всё происходящее — это лишь игра, — веско заметил Клуннен.

— Получается, что они играют с нами, а мы нет, мы действуем по-настоящему. Так?! — вырвалось у меня.

Капитан повернулся ко мне, но слов не нашёл. За него ответил помощник:

— Вы правы. Похоже именно на это. — Чуть помедлив, он продолжил: — Трудно предположить, что будет после того, как они перестанут с нами играть и отнесутся к нам серьёзно.

«Спасибо нас боже от этого!» — едва не вырвался из меня этот крик, но я его придушил.

Кто-то из экипажа за моей спиной негромко произнёс:

— Вы, как и я, услышали про восстание? Они сказали о новой игре — в восстание.

— Восстание?! — невольно повторил Хейтис и изумлённо застыл.

Заверещали зуммеры на пульте, завизжала сирена тревоги, скоро усилилась до предельного воя: происходило нечто ужасное.