Боги Лесного Заволжья. Путешествие по старым русским рубежам

В роще – очаг, стол, помост, лавки. Есть большие котлы для мяса. Огонь разводят. Но дрова надо принести с собой. Там поленница – вот в ней дрова из деревни. А так прутья, деревья в роще жечь нельзя. И ломать там ничего нельзя. И мусор нельзя оставлять. И ругаться нельзя – накажет.

Молиться надо весной, когда лес просыпается. Надо просить, чтобы все были здоровы, чтобы скотина водилась, чтобы урожай был. Есть такие слова – их переводят «Быть имеющим прибыль!» Надо осенью молиться тоже – сказать, что благодарны, лето хорошо прошло. И если что в жизни не так, надо тоже в рощу идти, нести подарки.

Юмо, нал! Юмо, палшы! – Бог, прими! Бог, помоги!

Это карт говорит, а все повторяют.

Голову, потроха, шкуру от быка или от барана – в огонь, это для них. Мясо – в котёл.

И вот их зовут. Всех зовут, никого не забывают. Потому что забудешь – обидишь. Что потом будет, если обидишь? О-ой!..

Надо встать на колени перед столом и им поклониться.

Поро Кугу Юмо – Добрый Большой Бог, Мардеж Юмо – Бог Ветра, Юр Юмо – Бог Дождя, Ур Юмо – Бог Зверей, Кэцэ Юмо – Бог Солнца, Тергя Юмо – Бог Птиц, Ошкэце Юмо – Бог Светлого Дня, Вюд Юмо – Бог Воды, Пюрыкшо – Мать Богов, Ош Пондаш – Белая Борода!.. Когда пойдём, всех богов вспомним, всех богов назовём по имени, всем богам принесём жертву.

В роще не крестятся – в роще поднимают две руки, и вот так – кланяются дереву, ведут руками вниз вдоль ствола. Берёзе кланяются старой. Дубу кланяются.

Уормахен бекен – обещал и принесу. И приносишь. Так просто это не говорят. Это – или весной просишь хорошего года, или если болезнь с человеком случилась (ради скотины нельзя такое говорить, нельзя обещать).

Юмо, перегай! Юмо, палтербал! Порыж Юмо, перегыже! – Бог, береги нас! Бог, помоги! Добрый Бог, береги!

* * *

Всю жизнь карт ищет молодого человека, которому смог бы передать свои знания, свои заветные из древности идущие слова – кумалтыш мут. Книг, где они были бы записаны, нет. Найдутся ли такие люди?

Впрочем, в последние десятилетия на научных конференциях по этнографии я всё чаще стал встречать этих людей со строгими лицами в белых вышитых рубашках и белых высоких войлочных шапках.

В 2000 году во время съезда марийского народа я оказался на встрече Госсекретаря Марий Эл с делегациями. Он посетовал, что не знает, где взять картов-профессионалов. Видимо, их надо учить? Может, школу какую-то открыть или семинары проводить? Но кто там будет преподавателями? С мест пришло уже несколько запросов в правительство: требуются подготовленные, аттестованные карты!

– Я окончил художественное училище в Чебоксарах. Целых десять лет рисовал плакаты «Народ и партия едины», «Пятилетку в четыре года». А потом появилась во мне печаль – о наших рощах и о наших богах. И я понял, что это моё, – рассказывал мне о своей жизни карт, скучавший в фойе во время съезда. – Что-то узнаю от стариков, что-то чувствую сам, как это надо делать. Мы выбрали дубовую рощу на окраине Йошкар-Олы – очень хорошая роща…

На вопрос, почему карт не в зале, где в это время кипели страсти – обсуждались кандидатуры на пост председателя Марийского Национального конгресса, он отрезал: неинтересно. И назвал будущего победителя, предупредив: перевес будет всего в восемь голосов.

Через полтора часа делегаты так и проголосовали.

Карт удовлетворённо покивал головой: кандидатура ему нравилась. И продолжал:

– Сейчас вокруг нас собираются люди – кому природа дорога, кто хочет мира и согласия. И не только марийцы. Вот тут я письмо из Омска получил – от русских. Хотят к нам приехать. Если сердце чистое, если человек умный, и мы рады, и роща примет.

* * *

«У нас около Большой Юронги было два святых леса. Вот туда наши деды ходили. Сейчас-то лесов этих уж не осталось, даже место не помним. Один называли Грозное Место. Туда женщины не ходили и чужие. Говорят, Он не хотел их допускать, и они могли заболеть и не вылечиться. Ходили мужчины – дождя просить у Него, или помощи, или если болезнь.

Дедушка туда ходил. Ему пряник пекли. Деревянная форма была для этого пряника. И он получался в виде барана или быка. У кого форм не было, руками его такой делали. И прищипывали три раза на середине, три раза сбоку. Тесто делали из муки, сметаны, масла, солили его. И вот этот пряник несли в жертву. И что-то там говорили. Но что – это была тайна».

* * *

«Прихожу к дочке с зятем. А у них баран здоровый. „Что барана-то держите?“ Надо, говорят, отдать юмын куэлан, ненкошлан (божьей берёзе, ненкошу). „В кереметь, что ли?“ „О-ой, не говори громко! Что ты! Тебя ведь закружит!..“»

* * *