Боги Лесного Заволжья. Путешествие по старым русским рубежам

…И – уже след, уже расплывающийся отпечаток чего-то древнего и осмысленного в прошлом, а ныне – не укладывающегося в представления о «правильном». Краевед Михаил Балдин, имя которого почитается в его родных местах, в книге «Варнавинская старина» описал «странный обычай». Перед началом весенних работ русские православные крестьяне (а других в его районе, почитать эту книгу, так и не было с незапамятных времён!) молились в поле и обещали Николаю Угоднику в жертву быка, а Георгию Победоносцу – барана. Осенью же эти крестьяне устраивали на улицах своих деревень пиршества. Ставили длинные столы. На них – блюда из этих животных. Молились и приступали к трапезе. Правда, как я понял из текста, вместо пива на столах присутствовало что-то более действенное.

Вот ведь какие были причудливые обычаи у предков – рассуждает краевед.

В дороге мы, случается, останавливаемся в Шаранге и обедаем. Фирменное блюдо в кафе около автостанции – «шарангские пельмени». Они подаются в горшочке – вкусные, большие, по форме абсолютно как марийские подкогольё. В Воскресенском местное райпо тоже делает их именно такие и продает в отделе полуфабрикатов замороженные. А рядом – открытый рыбный пирог. Будете спрашивать – вам объяснят, что традиционная воскресенская русская кухня, так здесь привыкли.

Нет-нет, я не хочу никого упрекнуть в профанации, вероятно, очень древней священной еды. Наоборот, жизнь, похоже, так счастливо сложилась, что в некоторых уголках Лесного Заволжья угощают сейчас так, словно нам выпала честь оказаться на марийском празднике. И это элемент культуры соседей, который был почтительно освоен, как осваивались слова другого языка, навыки умелого хозяйствования.

Моление в роще Грозная

* * *

В моей жизни настал момент – и меня с двумя друзьями, с которыми мы вместе работали, пригласили на моление в священную рощу.

Его впервые на нижегородской земле по просьбе живущих в области марийцев проводили верховный карт Александр Иванович Таныгин и его заместитель Альберт Иванович Рукавишников.

Накануне мне было два звонка от журналистов: они тут прослышали про моления, но – где, когда оно будет, как туда ехать?

Отвечал я им очень неопределённо, стараясь показать, что толком ничего не знаю. Собственно, мне никто не давал таких поручений кому-то об этом сообщать и показывать дорогу. Ещё не хватало, чтобы это стало сюжетиком для новостей со стендапом, чтобы потом любопытствующие разглядывали: а кто тут и что они делают?

Местом моления выбрали священную рощу Грозную за Тоншаевом около деревни Большие Ошкаты.

Утро в конце октября было медленным, холодным и туманным.

Людей к назначенному часу съехалось не так-то много. Они, не торопясь, поднимались на холм к роще. Карты были облачены в белое одеяние, на них были белые войлочные шапки.

Мы аккуратно собирали валежник для костра. А место его и главные деревья, около которых всё и должно происходить, карты легко определили, осмотревшись.

– Фотографировать? – задумывается Таныгин. – Конечно, фотографируйте…

Расстилаются на земле скатерти – пусть и полиэтиленовые, как положено в нашем веке. На них – хлеб, пироги и другая привезённая из дому еда. Варится мясо в котлах. И карты подходят к каждому из приехавших людей. Говорят об их жизни. Ведь нужно знать, с чем люди пришли в рощу, что их тяготит, что ждёт решения. И мне Александр Иванович тоже задаёт вопросы. А я отвечаю на них честно и просто – как по-другому?

Через несколько минут начнётся моление – и карты расскажут о тех, кто собрался здесь, попросят о важном от их имени.

Голос Таныгина – низкий, строгий, хрипловатый – зовёт Их к нам на холм.

Я уже слышал его обращение к Богам во время съезда марийского народа. Он просил у Них содействия тому доброму, что должно случиться в зале, просил наставить приехавших на мудрость.

Да, потом этот момент не понравился кому-то из «освещавших»: московский корреспондент позволил себе недовольство тем, что вместо православного священника, который благословил бы собравшихся, на трибуну поднялся кто-то ему непонятный. Явный язычник и, видимо, сепаратист.

Москва живёт порой очень своеобразными представлениями о том, что её окружает. Общался несколько лет назад с одним столичным журналистом, пишущим на темы экологии и техники. И узнал от него, что Россия – страна мононациональная и православная. Потому что 85 % населения – русские. Остальными можно пренебречь как погрешностью. И если они хотят жить в России, они должны всё это национальное запрятать как можно глубже и стараться выглядеть русскими. В доказательство он говорил о себе: сам он нерусский, но в себе это полностью искоренил.

В Поволжье такое не пройдёт. Может быть, следуя логике этого журналиста, оттого, что процент нерусского населения вдвое выше, и им уже нельзя пренебречь? Но если им нельзя пренебречь в Поволжье, и оно уже многонациональная территория, тогда неувязочка выходит: Поволжье – в России, а игнорировать нерусское в нём нельзя.

В Марий Эл, к счастью, никто не ставит вопрос так.