Боги Лесного Заволжья. Путешествие по старым русским рубежам

Брать воду надо не просто в ключах, которые имеют репутацию целебных, – лучше бы в нескольких: в трёх, в шести, в девяти. Полезней всего – в двенадцати. Нередко ездить за ней, если человек заболел, приходится по всей округе – по нескольким сёлам, по лесам, причём дальняя вода оказывается обычно самой полезной для будущего лекарства. А приготовляют его очень просто: все воды смешивают и тут же дают пить больному.

Кто-то улыбнётся: ну, и способ!

Но крестьяне в один голос объясняли: это помогает! И вдумавшись, я понял: помочь такое вполне может.

Рассудим логически. Мы пьём воду обычно всё время из одного и того же источника. Мы привыкаем к её составу. Хотя, конечно, специалисты скажут, что состав этот меняется чуть ли не каждый час, ведь подземные воды размывают в недрах различные слои, различные породы, растворяют их. Опытные люди замечают: самые знаменитые кавказские минеральные воды, если пить их из патентованных источников, даже в течение дня могут немного изменить свой вкус. Пусть так, но и тогда растворённые в воде вещества всё равно пребывают в рамках определённых более или менее обычных значений.

Но вспомним гомеопатию – методику лечения болезней с помощью микроскопических доз активных веществ, на первый взгляд, совершенно бесполезных, а, может быть, и вредных. Если они не нужны организму, то в нём и не задержатся: их совсем немного. А вот если требуются – вещества найдут себе место, и они достроят разрушенные болезнетворными ядами головокружительно сложные органические молекулы. Молекулы эти ждут, готовы принять именно нужные им, потерянные, сломанные элементы, на которые только и настроены. И так начинается микропочинка сложнейшей системы… Это и есть гомеопатия. То же самое предлагают человеку, пытаясь заменить ему привычную воду. Конечно, получается в известной мере игра в тёмную, потому что ведь никто не знает, чего именно не хватает организму. Но если не хватает именно того, что есть в новой воде, будет сделан шаг навстречу выздоровлению. Так что всё правильно – чем больше вариантов воды смешано, чем дальше от дома брали воду, тем лучше.

* * *

В сущности, вода – это даже не жизнь, а скорее воплощённая вечность. Это время, которое, то струится, то проносится мимо нас. Мы можем опустить в него руки, может зачерпнуть его, можем умыться им. Но оно всё равно не будет принадлежать нам – даже в самой малой своей части.

В одной из русских деревень Лесного Заволжья я слышал песню про сломанную ветку дерева. В фольклористике это называется психологическим параллелизмом. Расскажи про то, как качается на ветру рябина, как цветок расцвёл, но, точно ведь, скоро увянет, как поёт по весне птица. И дальше говори уже о себе: вот так и я… Но – каково же это – почувствовать себя всего лишь веткой. Её сломал ветер. Она падает в воду реки. И та невозвратимо несёт её в море. «Ты куда же!.. Воротись, несчастная! В море, ветка, пропадёшь».

Море – это остановленное время: там уже никогда и ничего не случится.

* * *

Листая книгу Николая Толстого, я обнаружил: автор был убеждён, что марийцы не знали песен со словами!

Неужели, правда?…

В одной из первых наших экспедиций пожилая марийка, которую попросили петь, предложила: спою голосовую, дорожную. Мы, конечно, не знали, что услышим. И зазвучала необыкновенная песня, в которой, действительно, не было ни одного слова:

– О-хо-хо-ое! О-о-ё-о-ё-ой! О-е-ё-о-о! О-ое-рае!..

Песня была спокойной, как дыхание человека, идущего по длинной, бесконечной лесной дороге. И она могла продолжаться сама бесконечно, не надоедая.

Нам объяснили: её можно петь вдвоём или втроём, и тоже легко.

А есть и другие дорожные песни. Есть бодрые, они будят силы, их поют, когда идут или едут в повозке на сенокос. Есть торжественные и весёлые, которые хорошо петь по пути на свадьбу. А есть такие, которыми отзывается боль, когда люди едут хоронить родных.

Слов, в самом деле, в них не было нужно. Слова соврут, окажутся неточны, когда звучать должна человеческая душа. И рассказывать о неизъяснимом, о том, что творится в человеке и что, как ни старайся, не выразишь точно, разве что покажешь: оно есть.

Но песни марийцев «со словами» тоже есть. Энергичные, весёлые, с острым ритмом, как их называют иногда, «топотухи» – под них пляшут, легко, на одном дыхании, буквально часами. И есть грустные песни – они коротки, не как у русских, которые могли рассказать в песне чью-то судьбу, удивившее историческое событие в подробностях.

В одной из деревень Воскресенского района на просьбу спеть пожилая женщина, конечно же, сперва отказалась, а потом спросила:

– О воде – послушаете, знаете вы такую?…

Песня оказалась, в самом деле, недлинной и очень простой. Потом женщина сама же рассказала мне слова по-русски. Наивные и великие – о вечном порядке вещей на земле и о следе, который всегда есть: