Боги, пиво и дурак. Том 4 (СИ)

— ... Лучше промолчать... — проговорил он себе под нос, и это уже не было продолжением речи, обращенной к остальным. Скорее, мысли вслух. — ... Промолчать... Но ведь рано или поздно всем все равно станет известно, что это был за монстр. Так к чему замалчивания?.. Не складывается...

И, взглянув на нас, Ян уже громко сказал:

— Не складывается! Здесь что-то не так. Что-то не так...

Та’ки хрустнул из-под лестницы стеблем дурмана.

— И рожденный водой пусть навеки боится огня, — неразборчиво пробормотал он. — а восставший из пламени водной пучины боится... так пускай опасается змея пустыни дитя, ибо меч для сражения с ядом в крови не годится...

— Чего ты там бухтишь? — раздраженно бросил ему Янус.

— Я не бухтю, — проговорил медведь, поднимая на магистра блестящие зеленые глаза, громко рыгнул и добавил. — Я это... гимны праздничные... вспоминаю...

Внезапно у дверей харчевни появилось яркое золотое сияние, и из светового пятна вышел Гермес — в забавной шапочке с крылышками, в короткой белой тунике и с палкой, обмотанной живыми змеями в руке.

— Мир дому вашему! — приветственно раскинув руки, провозгласил Гермес. — И да позволит его хранитель войти посланнику, и возвестить все то, что должно ему!

Янус озадаченно приподнял брови.

Панда перестал жрать свой дурман. Мигнул своими глазками-пуговками.

— Одним больше, одним меньше... — пробормотал он, глядя на Гермеса. — Устроили проходной двор...

Гермес покосился на рыжее пятно у себя за спиной, посвистел, точно хотел подозвать собаку — и свечение медленно угасло.

— Извиняйте за пошлость постановки, но я к вам с официальным визитом, — сказал Гермес, мгновенно став серьезным и совершенно негламурно почесав ляжку. — Ибо блаблабла и великий дом богов призывает героев на блабла подвиг. Причем адресно призывает, Янус.

Он всучил свою палку оказавшейся рядом Майе.

Девушка брезгливо отодвинула ее от себя. Змеи вытянули головы в ее сторону и дружно зашипели.

А Гермес тем временем направился к Янусу.

— Короче, полная жопа, — быстрым полушепотом проговорил он. — На землю под видом сбежавшего монстра выпустили Офиона.

— Я уже знаю, Та’ки подсмотрел, — ответил Ян. — И мы готовы скормить ему целую отару белых овец.

— Овцы тут не помогут. Змей ранен, и он в бешенстве, потому что не получал пищи уже три луны. Нерадивых жрецов, конечно же, уже казнили, так что спрашивать, как же так получилось, больше не у кого. Ты понял, откуда ветер дует? Отказаться от задания вы не можете — его не люди дали, а ниспослали милостивые боги. Взбрыкнешь — попадешь в руки отцу, и копец тебе будет. А если пойдешь на Офиона — то половину своих положишь, вынужден будешь бежать, задание не выполнишь, школу закроют, и опять же ты попадешь в руки отцу.

Лицо Януса стало каменным.

— И с чего вдруг... мне перепало такое внимание со стороны твоего прекрасного семейства?

— Флора, — коротко ответил Гермес. — Заявила отцу, что ты не тот, за кого себя выдаешь.

У Януса дернулся правый уголок рта.

— И кто же я, по ее словам?

— А это, знаешь ли, неважно, если от тебя просто избавиться. Нет объекта — нет проблемы.

— А если... я вдруг положу Офиона? — медленно выговаривая слова, спросил Янус.

— Не положишь, — в полный голос ответил ему Гермес. — Потому что простому смертному не под силу победить великого змея, прародителя бессмертных богов. И даже твоему зеленому божку тоже не под силу. По крайней мере, так решил отец. И я склонен с ним согласиться.

Злобно поблескивая глазами, Янус прикусил ноготь на большом пальце.

— Вот с-ссука...

На этих словах над нашими головами раздался громкий треск. Ослепительная вспышка полыхнула прямо посреди харчевни, от потолка до пола. Девчонки вскрикнули. Майка невольно выронила из руки жезл Гермеса, змеюки испуганно свились в тугой узел. Треск повторился с удвоенной силой, и слепая белизна вдруг залила все пространство вокруг.

А когда, наконец, она померкла, мы все увидели, что в центре комнаты стоит выросший раза в три Та’ки. Внутри прозрачного медвежьего силуэта просматривалась уже хорошо знакомая человеческая фигура с раскрашенным ритуальными красками лицом.

И в высоко поднятых руках, набрякших мышечными узлами и жилами, он держал изломанную линию пульсирующего света.

— Не позволю... Гадить... В моем доме! — прохрипел шаман. — Это моя территория!

Гермес вздохнул.

— Это непроизольное громоизвержение в ответ на ругательство в сторону богов нашего пантеона.

Посланник богов отодвинул в сторону девушек и распахнул дверь.

— Сбрось ее вон во двор!

Та’ки швырнул молнию в открытую дверь. Древо у входа полыхнуло ярким факелом и тут же обуглилось, пуская столб сладковатого дыма в посветлевшее утреннее небо. Женщина с большой корзиной, проходившая тем временем мимо кабака, охнула и упала на мостовую без чувств.

Бедняжка — не каждый день видишь, как из таверны вылетает молния и шарахает прямо в дерево в паре шагов от тебя!

Гермес с невозмутимым видом запер дверь обратно.