Боги – суть предки наши

У римлян та же самая мысль выражалась в предании о Пике. Picus[320] – дятел, птица, приносящая молнию, и вместе с тем первый король Лациума = основатель племени. Быстрая, «окрыленная» молния олицетворялась в образе птицы, которой фантазия приписывала и низведение некого огня, и принесение в сей мир младенческих душ.

У Пика был брат Pilumnus (от pilum – мутовка, толкач – Donnerkeil) – бог – охранитель детей. По немецкому поверью, аист не только приносит огонь, но и младенцев, т. е. собственно – их пламенные души; из горы или колодца, где богиня Гольда с материнской заботливостью оберегает свободные, еще нерожденные души, похищает их аист и влагает в младенцев, новопризванных к земной жизни; почему и называют его Odebar (Adebar) – душеприноситель[321]. Чехи возлагают эту обязанность на аиста, ворону и коршуна; до рождения своего дети (души) сидят в каменных горах или плавают в прудах, реках и источниках, словно игривые рыбки; в то время, когда ребенок должен появиться на божий свет, сюда прилетает одна из названных нами птиц, берет предназначенное к рождению дитя, приносит его в дом через открытое окно или дымовую трубу и передает повивальной бабке. Взрослые дети кладут на окно сахар для вороны и просят ее принести им братца или сестрицу[322].

И гора, и колодец суть метафоры дождевой тучи; позднее означенное верование стали связывать с теми или другими земными источниками; неплодные жены, чтобы получить силу чадородия, пьют из этих источников воду.

Самые души были представляемы легкокрылыми птицами; а девы судьбы – славянские роженицы, присутствующие при рождении детей, тождественны с немецкими норнами, о которых Эдда говорит, что они сидят у священного источника Иггдразилли. Падающие с неба молнии вызываются двояким действием громовника: он или сверлит облачное дерево, или высекает искры из облачной скалы; согласно с тем и другим воззрением, старинные мифы говорят о создании первых людей из дерева и камня и отождествляют их со стихийными, грозовыми духами-великанами.

Первозданные люди были племя великанское; один из древнейших англосаксонских памятников дает Адаму исполинский рост[323]. Персидская мифология утверждает, что прародители рода человеческого – муж и жена (Meschia и Meschiane) – произошли из дерева[324]. В Эдде находим такой рассказ о происхождении первой четы людей: после того как великаны погибли в кровавом потопе, светлые боги Один, Vili и Ve (дети Вогг’а) пришли на берег моря и нашли там два дерева, из которых и создали мужа и жену и назвали их Askr (ясень) и Embla: последнее слово Я. Гримм производит от amr, ambr (ami, ambl) – непрестанная работа, и дает ему значение заботливой хозяйки = Aschenputtel. Один сообщил им жизнь, Vili – ум и чувство, Ve – слово, слух, зрение и внешний облик.

По другому преданию, это дело совершили Один, Гёнир и Лодр; первый наделил созданную чету духом жизни, второй разумом, а третий дал ей кровь и румянец[325]. Ясень, из которой боги создали первого человека, должен быть признан за мировую Иггдразилль.

В близкой связи со скандинавским мифом стоит следующее литовское предание: в давние времена в одной приморской деревне жил человек по имени Тейсус (праведный); к нему обращались все за советами, предсказаниями и разрешением споров, как к человеку вещему и правдивому; когда в глубокой старости настал его смертный час, боги в награду за его добродетельную жизнь, превратили Тейсуса в ясень, который слывет в Литве праведным древом[326]. Подобные верования не чужды были и грекам, и римлянам.

По словам Гезиода, третий (медный) род земных обитателей создан был Зевсом из ясени ( µ); это были жестокосердые исполины, которые враждуя между собою, истребили друг друга в битвах. Нимфа-океанида, мать первого человека в Аргосе, называлась (ясень)[327]. Пенелопа спрашивала неузнанного Одиссея: «'O ?» – происходишь ли ты от славного дуба или от камней[328]? Энеида[329] также упоминает о людях, происшедших от твердого дуба и древесных пней.

Создание людского рода из камней засвидетельствовано греческим мифом о Девкалионе, которому, после потопа, дал Гермес повеление бросать через себя кости матери-земли, т. е. камни; все камни, брошенные им, обратились в мужей, а те, что бросала жена его Пирра, – в женщин. Литовцы признают своими предками исполинов и рассказывают, что, когда окончился потоп и великие воды удалились с суши, в то время в прародительской стране, откуда вышло литовское племя, оставалась в живых только единая чета – муж и жена, но оба были стары и не могли надеяться на потомство.