Боги – суть предки наши

Подобно тому как Прометей, слепивши из глины тело человеческое, должен был похитить для его одушевления небесный огонь, так в нашем летописном предании созданный Сатаною человек ожил только тогда, когда Бог вдохнул в него душу; очевидно, что Сатана играет здесь ту же роль, какую в античном мифе Прометей: этому последнему греки придавали титанический, демонский характер, и сказание об оковах, в которые заключили его боги, в Средние века было перенесено на Сатану и Антихриста.

Эти мифические представления, принадлежащие незапамятной старине, не могли не запечатлеться в народных названиях. Germani древние писатели производят germinare – вырастать из семени (говоря о травах и растениях); слово leut (народ, люд), др.-в.-нем. liut Я. Гримм сближает с liotan (liud, liodan) – расти, давать отростки; сравни populus – народ и populus (нем. Pappel) тополь. Размножение семьи, рода исстари сравнивалось с ростками, пускаемыми из себя деревом, вследствие чего ствол (пень, корень) служит в эпической поэзии символом отца или предка, а ветви – символом их детей и потомков. Величая невесту, малорусская свадебная песня сравнивает ее с явором и спрашивает: «Чи ты кориня не глубокого, ты батька не богатого?» Болгарская песня говорит о невесте, что она отделяется своего рода-племени, как от корня[338].

У сербов есть поговорка: «Без старого пня сиротеет огнище» (без стара пня сиротно огнище), т. е. плохо семье без старшего в роде; о старых и бездетных супругах они выражаются: «као два оддечена пана»[339]. Слово корь (корень) означает у нас и родину (село, деревню), и наследственное имущество: «на корю сидеть» – владеть дедовским добром. Сходно с этим в готском языке ans – предок, родоначальник и вместе бревно, сук[340]. У чехов hoi, hole – ветвь, палка (малор. гилля – с тем же значением), a holek, holka – мальчик и девочка, лужиц. hole, golje – дитя, hole – парень, holca – девица.

В народных песнях весьма обыкновенно сравнение детей с ветвями и верхушкою дерева; наоборот, пасынок употребляется в областных наречиях для обозначения меньшего из двух сросшихся деревьев; в Воронежской губ. пасынком называют боковой отросток на кочане капусты; серб. младица – молодая жена и поросль, ветка[341]. В немецких песнях говорится, что в Саксонии девицы растут на деревьях; на вопрос детей, откуда взялся них новый братец или сестрица, в прирейнской стране мать отвечает: из древесного дупла; а русские мамки и няньки на тот же вопрос отвечают, что ребенок с дерева.

Параллель, проводимая в языке и народных поверьях между ветвистым деревом и многочадною семьею или целым родом, с особенною наглядностью заявила себя в обычае обозначать происхождение знатных людей и степени родства через так называемое родословное древо (stammbaum). Старинные немецкие саги рассказывают о матери, которой снилось, что из ее сердца или чрева выросло большое, тенистое дерево с прекрасными плодами; этот сон служил предзнаменованием, что она в скором времени родит сына – родоначальника обширного и славного племени[342].

Таким образом, сын представлялся как бы отростком, исходящим из недр матери, и чтобы усыновить чужое дитя, надо было совершить символический обряд – посадить его к себе на колени: knasettingr усыновленный, приемыш, Kniesetzen – adoptare, Schooskind – любимое матерью дитя[343]. Семиноны, по свидетельству Тацита, вели свое происхождение от леса[344]; имя первого короля (родоначальника) саксов Aschanes (Askanius), о котором сага говорит, что он вырос в лесу у журчащего источника, Гримм производит от слова askr – ясень, а самое название саксов (sachsen) от sans – saxum, скала, камень; один из божественных героев носит имя Sahsnot[345]. В числе народцев, входивших в состав скифского племени, встречаем: дервичей (derbikkas), которые напоминают наших деревлян – от санскр. dru, слав. дьрево, греч. – quercus; дуб же в славянских и греческих преданиях играет ту же роль, какую в скандинавских – мировой ясень[346].

Народные русские сказки говорят о рождении дитяти из обрубка дерева: бездетные родители – старик и старуха – берут чурбан, кладут его в колыбель, начинают качать и причитывать над ним, как над ребенком, и заветное их желание исполняется – из обрубка дерева рождается мальчик, которому поэтому дается имя Лутоня, Тельпушок; по другим вариантам, он рождается из полена, положенного на печь[347].

Мальчик этот отличается необыкновенною хитростью и принадлежит к одному разряду с карликами, в которых древний миф олицетворял грозовых духов и домовых пенатов. Сказки о его похождениях весьма интересны и составляют общее достояние индоевропейских народов[348].