Боги в изгнании (Художник В. Шершнев)

— До озноба иссушила себя, — ворчал Минтарл, подвигая ей пищу. Потом привычно опустил руку в пух ее накидки, коснулся шеи и зашелся от возмущения: Что же ты делаешь с собой! Опять мокрое тело, холодное, как камень. Совсем тепла нет. Ты же убьешь себя.

— Ни- ни-чег-го…, -выдавила Кари, не выпуская кружки.

— Что, ничего?! Мы запрещали тебе так работать, запрещали или нет? — не унимался Минтарл и с трогательной заботливостью вытирал ей шею платком, подпитывал своей горячей рукой энергетические центры ее тела.

— Сейчас же в ванну!

— Нет, поесть… В ванну потом…

— Почему же экл-Т-трон не подпитывает тебя?

Кари только вздохнула перед новым глотком и просительно глянула на Тадоль-па: ответь. Тадоль-па хмурился. Это был уже не прежний немощный старик. За столом сидел крепкий мужчина в возрасте здоровой зрелости. Гордо поднятая голова венчала раздавшийся вширь торс, глаза блистали умом и мудрой сердечностью. После восстановления руки и молодости Минтарла Кари повторила эксперименты с Ригцином, а потом и с Тадоль-па. Оба помолодели. И теперь сидели перед Кари молодые, задиристые, требовательные. Хотя не ворчали, как Минтарл, видела Кари, но все равно осуждали ее.

Тадоль- па действительно сердился на Кари за потерю чувства самосохранения, но не выговаривал ей, понимал: истинное положение дел больше всех сидящих здесь знала только Кари, и, по сути, лишь она могла уберечь Габар от гибели.

— Экл-Т-троны на полюсах и пылевое кольцо создают вокруг Кселены как бы — в добавление к воздушному — уплотненный энергетический океан, — стал объяснять Тадоль-па Минтарлу, но свою озабоченность адресовал Кари, не сводя с нее глаз. — Мы в нем можем плавать, как рыбы, только преобразуя собственную энергетику. А эту собственную энергетику — клеток, органов — надо постоянно пополнять питанием, дыханием, физическими нагрузками. Нельзя вот так, — кивнул он на Кари, — истощать организм. При обычной жизни потеря энергетического обеспечения ведет к болезням, а в энергетическом океане — к гибели,

— Я знаю… — говорила Кари, не отрываясь от еды. — Сейчас полегчает… Много сил потратила на западный рудник. Там бурят скважину, чтобы запустить к нам газы…

Все сидящие за столом тревожно переглянулись. Ригцин пружинисто поднялся со стула. Высокий, подтянутый, стройный, он прошел к пульту «Разумника», постучал на клавишах и встал вполуоборот к Кари, дожидаясь новой информации. Жуя и глотая, устало прикрывая глаза, Кари докладывала:

— Им везли ядерные бомбы… Но корабль столкнулся с айсбергом… Потонул. И опять все переглянулись восторженно — такая сила! — и тревожно. Если везут бомбы — будут новые взрывы. А у них уже не хватает боевиков отбиваться от фаронов, недостает продуктов питания. Даже накормить Кари становится уже проблемой…

— Погиб один корабль — пошлют другой, — сказал Тадоль-па.

— И продублируют тоннелем, — мрачно добавил Минтарл, все еще согревавший ладонями плечи Кари.

— Завтра… проверю… — сказала Кари, повернув голову к Минтарлу. — Теперь горячую ванну, и спать…

Минтарл поднял ее расслабленное, легкое для его могучих рук тело и бережно понес из комнаты. После гибели Давы он взял на себя все заботы о Кари и стал преданной нянькой, отдавая ей всю силу своей неистраченной любви и нежности.

Утром Кари пришла в диспетчерскую посвежевшая, веселая. Одетая в белое платье кселензянки, неизвестно каким образом появившееся у нее, с высокой прической, она легко и вместе с тем гордо прошествовала к столу, поприветствовала онемевших, восторженно взиравших на нее мужчин. Вроде бы прежняя, давно каждым любимая и обожаемая, Кари вновь поражала их обновлением, светящейся красотой немыслимого совершенства.

— Прошу извинить за опоздание, — сказала она, усаживаясь в подставленное Минтарлом кресло. Оглядела стол, увидела в руках диспетчеров белковые брикеты и, кивнув на приготовленный для нее флакон с соком скаракосты, распорядилась:

— Разлить всем.

— Нет, — заявил Минтарл.

— Не надо нам, — замахал руками молоденький Ойлен.

Кари поняла: настаивать бесполезно.

— О чем разговор шел? — спросила она.

— О новой нравственности, — ответил с готовностью Ригцин.

— Суть которой, увы, останется старой, — добавил Тадоль-па. — Все упрется в вечный вопрос — как распределять блага.

По заслугам, — сказал Минтарл как о само собой разумеющемся. И, подкладывая в тарелку Кари грибов, добавил: — Больше дал — больше получил. Просто и понятно.

— Беда в том, что каждый считает, что дает обществу больше, чем берет, — сказал Тадоль-па.

— А мы разрешим брать. Бери каждый, сколько хочешь, — убежденно произнес Ригцин.

— Не получится, — улыбнулся Тадоль-па. — Нелегко удовлетворить запросы в пище, одежде, в удобствах быта. Но еще труднее удовлетворить потребности информационные для интеллектуального развития. А потому всякое распределение благ должно осуществляться по справедливости.

— А что такое справедливость? — спросила Кари.

— Признание равноправия.

— Утопия, — сказал Минтарл с насмешкой.