Богини Колизея. Любовь и кровь

Наконец, собравшись с мыслями, владелец «Звериной школы» кое-как нацепил тогу и, обещая слугам все земные и небесные кары, устремился к лестнице. Кубарем слетев по крутым ступенькам, он подскочил к воротам как раз в тот момент, когда в них входили оба Флавия в сопровождении префекта претория, сенатора Каризиана, вольноотпущенника Кассия и эскорта из ликторов и преторианцев. Войдя во двор, Север дал знак гвардейцам, и они рассредоточилась по всему периметру галереи, зорко поглядывая по сторонам. Напуганная школьная охрана безропотно уступила им место, попрятавшись по углам, точно домочадцы какого-нибудь домашнего тирана.

Кланяясь чуть не до земли, Федрина рассыпался в выражениях верноподданнического счастья по поводу появления высоких гостей.

— Юпитер Всеблагой, — причитал он, — да если бы я знал о вашем визите, божественный Цезарь, я бы приготовил вам достойную встречу…

В этом месте он так свирепо сверкнул глазами на Фламма, что тот, наконец, сообразил, что от него требуется, и отдал приказ сбежавшимся тренерам устроить общее построение.

Раздались сполошные звуки колокола, отмечавшие все события в распорядке дня школы, и из дверей комнатушек посыпались отдыхавшие перед второй тренировкой мужчины и женщины, оправляя одежду и выстраиваясь в аккуратные ряды. Через пару минут все население школы, вытянувшись в струнку, приветствовало гостей.

Окинув взглядом замерших венаторов и бестиариев, Тит благосклонно кивнул дрожащему от страха Федрине:

— Подойди поближе и расскажи, о каком сюрпризе мне говорил недавно Рутилий. Якобы твоя школа готовит зрелище, достойное открытия моего Амфитеатра.

— О, великодушный, — заблеял Федрина, тряся рыхлым животом, — я просто предположил, что римляне, весьма искушенные в венацио, еще не видели, когда женщины дерутся с хищниками.

— Ну почему же не видели? — томно протянул любвеобильный Домициан, пристально рассматривая девичий строй, состоящий как на подбор из одних красавиц. — Женские венацио бывали и раньше.

— Вы совершенно правы, мой господин, — закивал Федрина, безуспешно пытавшийся понять причину столь экстраординарного события, как посещение его небогатой школы самим принцепсом, — но это были одиночки, и они охотились на всяких там ланей и страусов. А я хочу выставить отряд амазонок против волкодавов из Британии.

— Неплохо, — одобрил идею император. — Совсем неплохо. Это и есть твои амазонки?

Они прошли вдоль строя, пожиравшего глазами высоких гостей. Мужчины — венаторы и бестиарии — не сводили глаз с Флавиев — символа власти величайшей Империи, а женщины любовались Севером и Каризианом — первыми красавцами Рима. В другое время сенатор, без сомнения, почувствовал бы себя на вершине блаженства, но сейчас ему было не до красоток. Быстрым взглядом он окинул выстроившихся девиц, высматривая гриву русых волос, но Луции среди них не было.

— Север, — прошептал он трагично, — ее здесь нет! Я умираю!

— Послушайте, ланиста, — бесцеремонно вклинился префект претория в многословный рассказ Федрины о достоинствах его венатрисс. — Насколько я знаю, у вас должна быть новая охотница — некая Луция, дочь сенатора Луция Нумиция. Но я ее не вижу. Где она?

Неожиданно Федрина не то что побледнел, а стал серо-зеленым, точно посыпанная пылью трава.

— Видите ли, — пробормотал он осипшим голосом, — ее здесь нет.

— Так где же девушка? Что ее нет, это мы и без тебя видим! — не выдержал пытки неизвестностью Каризиан, перед глазами которого тут же поплыли сцены смерти Луции одна ужаснее другой.

Бедный сенатор с младых ногтей отличался невероятной мнительностью и богатым воображением — сочетание не из самых приятных.

— Она… э-э-э-э… наказана, — совсем пожух ланиста, мечтая провалиться в царство Плутона.

— Что значит «наказана»? За что?

Казалось, что Федрина сейчас расплачется. Какие фурии помутили его разум, когда он сегодня с утра решил в назидательных целях заковать сенаторскую дочь вместе с ее рыжей приятельницей в колодки на целый день?! Конечно, точных доказательств у него не было, но один из рабов видел, как кто-то промелькнул у женских комнат в тот момент, когда поднялась тревога, а кроме бывшей патрицианки, ни у кого не было причин рисковать жизнью ради облегчения страданий распятого гладиатора. Но девица совсем недавно поступила в школу и, по донесению Нарцисса, не умела обращаться с оружием, значит, ей кто-то помог. А никого подходящего, кроме рыжей гладиатриссы, здесь нет. Следовательно, они должны быть наказаны в назидание остальным. Пусть еще скажут спасибо, что он не велел запороть их до смерти. Но как все это расскажешь Цезарю и его свите? Тем более что сенатор Каризиан так нервно реагирует на его слова. Похоже, что их взаимовыгодному сотрудничеству пришел конец. Судя по виду, парень готов его растерзать.

— Она… э-э-э… в карцере… За неповиновение моим приказам и помощь приговоренному к распятию рабу.