Богини Пушкина. От «златой весны» до «поздней осени»

«Я так мало эгоистична, что радуюсь вашему освобождению и поздравляю вас с ним, хотя вздыхаю, когда пишу это, и в глубине души дала бы многое, чтобы вы были еще в Михайловском, и все мои усилия быть благородной не могут заглушить чувство боли, которое я испытываю от того, что не найду вас больше в Тригорском, куда влечет меня сейчас моя несчастная звезда, чего бы только не отдала я за то, чтобы не уезжать из него вовсе и не возвращаться туда сейчас.

Я послала вам длинное письмо с князем Вяземским – мне хотелось бы, чтобы оно не дошло до вас, я была тогда в отчаянии, узнав, что вас взяли, и не знаю, каких только безрассудств я не наделала бы. Князя я увидела в театре и занималась только тем, что лорнировала его в течение всего спектакля, я надеялась тогда рассказать вам о нем! —

Я была чрезвычайно рада вновь увидеться с вашей сестрой – она очаровательна – знаете, я нахожу, что она очень похожа на вас. Не понимаю, как не заметила этого раньше. Скажите, пожалуйста, почему вы перестали мне писать – из равнодушия или забвения? Гадкий вы. Вы не заслуживаете любви, мне надо свести с вами много счётов – но горе, которое я испытываю оттого, что не увижу вас больше, заставляет меня всё забыть… Скажите мне, прошу вас, почему вы перестали мне писать: безразличие или забвение? Гадкий вы! недостойны вы того, чтобы вас любили, много счетов нужно было бы мне свести с вами, но горесть, что я больше не увижу вас, заставляет меня все забыть…

<…>

А. Kern вам велит сказать, что она бескорыстно радуется вашему благополучию <Приписано рукою Керн> и любит искренно без затей. <Анна Вульф> Прощайте, мои радости, миновавшие и неповторимые. Никогда в жизни никто не заставит меня испытывать такие волнения и ощущения, какие я чувствовала возле вас. Письмо моё доказывает, какое у меня доверие к вам. – Надеюсь поэтому, что вы не станете меня компрометировать и разорвете это письмо; получу ли я на него ответ?

Господину Александру П. – подставному братцу, дабы не скандализировать общество» (фр.).

Изо всей обширной переписки между Анной Вульф и Пушкиным сохранилось всего шесть её писем к поэту, переданные Наталией Николаевной Пушкиной-Ланской в конце 1849 – начале 1850-х издателю Павлу Васильевичу Анненкову, и два (одно из них препроводительная записка) – к Анне от Александра Сергеевича.

Недаром будущий биограф поэта тотчас оценил, какое неведомое богатство попало ему в руки!

* * *

Хотя стишки на именины
Натальи, Софьи, Катерины
Уже не в моде, может быть,
Но я, ваш обожатель верный,
Я в знак послушности примерной
Готов и ими вам служить.
Но предаю себя проклятью,
Когда я знаю, почему
Вас окрестили благодатью!
Нет, нет, по мненью моему,
И ваша речь, и взор унылый,
И ножка (смею вам сказать)
Все это чрезвычайно мило, —
Но пагуба, не благодать.

1825

Анне Н. Вульф

Увы! напрасно деве гордой
Я предлагал свою любовь!
Ни наша жизнь, ни наша кровь
Ее души не тронет твердой.
Слезами только буду сыт,
Хоть сердце мне печаль расколет.
…………………………………..
……………………………………

1825

Озорные стихи, по свидетельству Анны Керн, были написаны для альбома Анны Вульф, и Пушкин «два последние стиха означил точками». Помимо воли влюблённой Анны посвящение это оказалось достоянием грядущих поколений.

А какие шутки порой отпускал Пушкин по её адресу! Вот он, смеясь, пишет Вяземскому: «Ради соли, вообрази, что это было сказано девушке лет 26: – Что более вам нравится? запах розы или резеды? – Запах селёдки». В то время Анне Вульф сравнялось как раз двадцать шесть лет.

Нет, вовсе не случайно Викентий Вересаев, через столетие, заметил: «У Пушкина был с нею (Анной Вульф) самый вялый и прозаический роман, и в одном из писем к ней он сам называл себя её “прозаическим обожателем”».

* * *