Богини Пушкина. От «златой весны» до «поздней осени»

Первая встреча с ней случилась в Киеве, в начале февраля 1821-го (тогда же в парижском журнале появился первый в заграничной печати хвалебный отзыв об авторе «Руслана и Людмилы», «бывшего воспитанника Царскосельского лицея, ныне состоящего при Бессарабском генерал-губернаторе, всего 22-х лет»), следующая – уже в Одессе.

«Г-жа Собаньская ещё не вернулась в Одессу, следовательно, я ещё не мог пустить в ход ваше письмо, – сообщает Пушкин Александру Раевскому в октябре 1823-го, – во-вторых, так как моя страсть в значительной мере ослабела, а тем временем я успел влюбиться в другую, я раздумал».

Буквально не стоит относиться к пушкинским признаниям, ведь они адресованы «другу» с явно демоническими наклонностями.

Роковая красавица и ревностная католичка Каролина Собаньская. Спустя семь лет (о, для поэта бесконечность!) Пушкин помнил её христианский жест, «когда ваши влажные пальцы коснулись моего лба – это прикосновение чувствуется мною до сих пор – прохладное, влажное».

Сопоставив все факты, историки наполнили жизнью ещё один пушкинский день: Одесса, 11 ноября 1823 года, крестины младенца Семёна Воронцова. Таинство крещения, при стечении множества именитых гостей, среди коих значились Александр Сергеевич и Каролина Адамовна, прошло в кафедральном Спасо-Преображенском соборе. «Оно (прикосновение) обратило меня в католика», – иронизирует по сему поводу Пушкин. Пикантность ситуации состояла в том, что символический «обряд крещения» поэта Собаньская произвела на глазах графини Воронцовой, матери новорождённого.

И тем же ноябрьским днём Пушкиным помечены стихи «Простишь ли мне мои ревнивые мечты», обращенные, так уж традиционно считается, к… Амалии Ризнич.

Заглядывая в будущее, можно увидеть и необычное пересечение тех же лиц и имён. В 1827 году Каролине удалось пристроить одну из сестёр, выдав ее замуж за негоцианта Ивана Ризнича, овдовевшего после ранней смерти своей обворожительной Амалии. «Одна из наших новостей, могущая тебя интересовать, – писал Пушкину из Одессы его знакомец Василий Туманский, – есть женитьба Ризнича на сестре Собаньской, Виттовой любовницы. <…> Новая м-м Ризнич вероятно не заслужит ни твоих, ни моих стихов по смерти; это малютка с большим ртом и с польскими ухватками».

Ну а саму Каролину за глаза называли «одесской Клеопатрой»!

Марина или Каролина

Образ Каролины Собаньской преследовал очарованного поэта и в сельце Михайловском, где явилась миру трагедия «Борис Годунов». Исследователями пушкинского наследия давно подмечено: Каролина щедро «даровала» свои черты надменной красавице Марине Мнишек.

Да, известна и другая претендентка на образ тщеславной панны – Екатерина Раевская, в замужестве Орлова. «Моя Марина – славная баба, настоящая Катерина Орлова. Знаешь её? – вопрошал Пушкин приятеля Вяземского. И добавлял: – Однако не говори никому».

И всё же характер Каролины, её облик да и начало жизненного пути необычайно схожи с гордячкой Мнишек, мечтавшей о московском престоле и воссевшей на него, хоть так и бесславно.

«Но, конечно, это была странная красавица, – размышлял создатель «Бориса Годунова». – У нее была только одна страсть: честолюбие, но до такой степени сильное и бешеное, что трудно себе представить. Посмотрите, как она, вкусив царской власти, опьяненная несбыточной мечтой, отдается одному проходимцу за другим, деля то отвратительное ложе жида, то палатку казака, всегда готовая отдаться каждому, кто только может дать ей слабую надежду на более уже не существующий трон. Посмотрите, как она смело переносит войну, нищету, позор, в то же время ведет переговоры с польским королем как коронованная особа с равным себе, и жалко кончает свое столь бурное и необычайное существование. Я уделил ей только одну сцену, но я ещё вернусь к ней, если Бог продлит мою жизнь. Она волнует меня как страсть» (фр.).

Яркая строчка о Марине Мнишек из того же пушкинского письма: «Она ужас до чего полька, как говорила кузина г-жи Любомирской». Ах, как отзыв Каролины, – а то была она, загадочная «кузина», – импонировал Пушкину, ведь как точно угадан им женский национальный характер! Но тот отклик легко переадресовать и к самой польской красавице.

Да и многие исторические персонажи трагедии – Мнишеки, Ходкевичи, Вишневецкие – числились предками панны Каролины Ржевуской, наследницы знатного, но обедневшего польского рода. Упомянут в «Борисе Годунове» и Собаньский, «шляхтич вольный».

Самозванец 

<…>

Ты кто такой?

Поляк 

Собаньский, шляхтич вольный.

Самозванец 

Хвала и честь тебе, свободы чадо!