Богини Пушкина. От «златой весны» до «поздней осени»

Право не знаю, должна ли я писать вам и будет ли мое письмо встречено приветливой улыбкой, или же тем скучающим взглядом, каким с первых же слов начинают искать в конце страницы имя навязчивого автора. Я опасаюсь этого проявления чувства любопытства и безразличия, весьма, конечно, понятного, но для меня, признаюсь, мучительного по той простой причине, что никто не может отнестись к себе беспристрастно. – Но всё равно; меня побуждает не личный интерес: благодеяние, о котором я прошу, предназначено для других, и потому я чувствую в себе смелость обеспокоить вас; не сомневаюсь, что и вы уже готовы выслушать меня. – Крайняя нищета, угнетающая наш край и самый город, в котором вы жили и который благодаря вашему имени войдёт в историю, дала случай проявиться в полной мере милосердию его обитателей. – Образовалось общество, поставившее себе задачей осуществление благородной цели, ради которой были принесены щедрые пожертвования. Бог благословил общественное усердие, много слёз было осушено, многим беднякам была оказана помощь; но надо продолжить это дело, и для того, чтобы увеличить средства для оказания помощи, общество беспрерывно возбуждает любопытство и использует развлечения. – Между прочим, было сделано одно литературное предложение, кажется оно осуществимо, судя по той горячности, с какой его стали развивать и поддерживать. Мысль об альманахе в пользу бедных удостоилась одобрения лиц влиятельных собственной помощью или помощью своих друзей. Из программы этого альманаха, которую я беру на себя смелость вам послать, вы, милостивый государь, увидите, как он будет составлен. – Теперь, когда столько лиц обращаются к нашим литературным светилам с призывом обогатить наш <Подарок Бедным>, могу ли я не напомнить вам о наших прежних дружеских отношениях, воспоминание о которых вы, может быть, ещё сохранили, и не попросить вас в память этого о поддержке и покровительстве, который мог бы оказать ваш выдающийся талант нашей Подбирательнице колосьев. – Будьте же добры не слишком досадовать на меня, и, если мне необходимо выступать в защиту своего дела, прошу вас, в оправдание моей назойливости и возврата к прошлому, принять во внимание, что воспоминания – это богатство старости, и что ваша старинная знакомая придает большую цену этому богатству.

Примите, милостивый государь, мои самые усердные приветствия.

Одесса, 26 декабря 1833…» (фр.)

Единственное известное письмо графини Воронцовой Пушкину, отправленное ему в Петербург на адрес книжной лавки Смирдина.

Елизавета Ксаверьевна обратилась к поэту с просьбой в память «прежних дружеских отношений» прислать его творения для литературного альманаха, издававшегося в Одессе с благотворительной целью.

В конце послания, отвечая, видимо, на давнюю просьбу Пушкина, графиня пишет: «Пользуюсь случаем сообщить вам, что мои поиски рукописи Яна Потоцкого оказались безуспешными. Вы, конечно, понимаете, милостивый государь, что я обратилась к первоисточнику. У его родных нет её; возможно, что, так как граф Ян Потоцкий окончил жизнь одиноким, в деревне, рукописи его были по небрежности утеряны» (фр.).

Граф Ян Потоцкий – польский писатель-романтик конца восемнадцатого – начала девятнадцатого века, снискавший европейскую известность благодаря роману «Рукопись, найденная в Сарагосе». Знаменитый путешественник, коему посчастливилось побывать в Сицилии и на Мальте, в Италии и Тунисе, в Турции и Голландии.

Первой женой писателя стала княжна Юлия Любомирская, но брак с красавицей удачным не стал. Умерла та тридцатилетней, в Кракове. Вторая супруга – графиня Констанция – приходилась дочерью генералу Станиславу Потоцкому и Юзефине Амалии Мнишек.

Страдая от жестокой болезни, Ян Потоцкий покончил жизнь самоубийством, причём исполнил задуманное несколько романтическим образом. Будучи в своем имении, он призвал капеллана, чтобы тот благословил серебряный шарик, должный послужить пулей бедному графу.

Утраченные рукописи этого необыкновенного человека и занимали воображение поэта. И, как справедливо полагал Пушкин, графиня Воронцова, пользуясь родственными связями, могла бы их отыскать.

Пушкин – графине Елизавете Воронцовой

5 марта 1834 года. Петербург

«Графиня, вот несколько сцен из трагедии, которую я имел намерение написать. Я хотел положить к вашим ногам что-либо менее несовершенное; к несчастью, я уже распорядился всеми моими рукописями, но предпочел провиниться перед публикой, чем ослушаться ваших приказаний. Осмелюсь ли, графиня, сказать вам о том мгновении счастья, которое я испытал, получив ваше письмо, при одной мысли, что вы не совсем забыли самого преданного из ваших рабов? Остаюсь с уважением, графиня, вашим нижайшим и покорнейшим слугой.

Александр Пушкин» (фр.).

Предыдущий день – 4 марта – пришёлся на Прощёное воскресенье, и чета Пушкиных была в числе приглашённых на бал в Зимний дворец.

* * *