Богиня мудрости и стратегии (СИ)

По спартанскому обыкновению она ежедневно посещала тренировки, пару раз пыталась затащить туда Атрея, все-таки ему нужно тренироваться с новым мечом, но тот не желает вылезать из новой комнаты и новых книг. Тренировки всегда успокаивали, настраивали и укрепляли дух. Она помнила времена, когда ее день мог состоять только из ударов врагов о ее щит и ее ударов копья. В такие дни не было месту сомнениям, боли или сожалению. Никто правда не отрицал, что это все появлялось после битв…

Тренировки в Асгарде были странными. Валькирии тренировали эйнхерий и делали это…слишком мягко, по мнению Софии. Это не было похоже на учения дяди. Кратос обычно лишь давал указания, как бить и какую тактику использовать. Может быть это было лишь от того, что ему достался понятливый ученик. Атрей схватывал все налету, а его желание восхитить отца и показать ему свою важность придавали ему невероятно много сил. Валькирии же кажется просто издевались над эйнхериями. Хотя само по себе воскрешение мертвых воинов ради продолжение битвы уже звучит как издевательство.

София пыталась предложить свою методику тренировок, однако Валькирии ее не слушали, хоть и с радостью принимали ее вызов на партнерский бой. Пока что они вели со счетом 4:2. Иногда к ним присоединялась новая подруга брата — Труд. Она отличалась от своих братьев, которых успела повидать раньше София. В ней чувствовалась доброта и открытость. Она легко прощала и также легко воспринимала поучения и наставления. Софии это нравилось в девушке. Что ей не могло нравиться ни при каких обстоятельствах, так это пронизывающий фиолетовый взгляд, который буквально преследовал ее.

Хеймдалль постоянно оказывался около Софии, куда бы она не пошла. Она шла в большой зал, чтобы найти Труд, и за поворотом обязательно натыкалась на саркастично улыбающуюся моську стража. Она уворачивалась от очередной «Вальхаллы» валькирий, когда слышала его довольный смешок. Она гуляла в окрестностях Асгарда, чтобы проветрить голову и выбить из головы этот голос, когда ее ловили руки в узорчатых кожаных наручах, а воздух заполнялся его запахом ветра, костра и крови.

— Осторожнее, куколка, тут пропасть, если ты не заметила. Ох, точно, — сокрушенно качал он головой, — ты и не заметила, потому что не смотрела…

— Ты меня преследуешь?

— Ты мне не интересна, — повторил он. — И тебе бы стоило пересмотреть интересы, чтобы не пересекаться со мной там, где я живу, тренируюсь и работаю, если тебе так противно мое общество, — оскалился парень.

София задумалась, а противно ли ей его общество? И смысл ей пересматривать интересы, если он тут живет, и она в любом случае его где-нибудь да встретит.

— Мне не противно твое общество, — пожала плечами она. — Только успокой свои руки, пожалуйста.

Хеймдалль удивленно выгнул бровь. А после поняв свои движения, а именно то, что он до сих пор держит ее за талию и мягко поглаживает через одежду пальцами, отдернул руки, будто ошпарившись. София улыбнулась на его телодвижения. Ей нравилось его вводить в замешательство, он тогда казался милым и безобидным, как ребенок, который узнал, что-то новое, но пока не понимает, как это новое использовать.

— Я думала, ты работаешь там, — она кивнула на стену.

— Тебе вредно много думать, а то придумаешь еще что-то глупое и опасное, как и сама ты…

— То есть по-твоему я опасная, — хихикнула София, отходя от пропасти.

— Я этого не говорил!

— Так усиленно следишь за чужими мыслями, что забываешь про свои собственные?

— Я ничего не забываю, — прорычал он, приближаясь к ней в плотную.

София надеялась, что сейчас он не смог увидеть всплывшее в ее голове воспоминание, когда они проснулись вместе в обнимку на той самой поляне. Он был также близко, зачем-то крепко прижимал ее тело к себе, устроив по-хозяйски руки на талии и спине, она тоже не отставала, закинув ногу ему на бедро. Хотя ей стоит согласиться, после того сна она больше никак не могла нормально выспаться в Асгарде. Не из-за навязчивых мыслей о его руках и запахе, а из-за голоса Афины в собственной голове, конечно же.

Хеймдалль опустил глаза ниже, осматривая ее лицо. Девушке стало неловко и неуютно, одно дело, когда он уже так привычно прожигает в ней дырку своими фиолетовыми омутами, а другое — когда так пристально и оценивающе изучает.

— Ты была более сонная, отчего у тебя несколько прядей были растрепаны, — заключил он, победно улыбаясь на ее румянец.

«Эм, спасибо?»

— Это не комплимент, куколка, — отмахнулся от нее парень, отходя.

— Это был точно он, — настаивала она, следуя зачем-то за ним.

— Тебе показалось.

— Сомневаюсь.

— Ты много в чем сомневаешься, — пожал он плечами, подходя к своему зверю, который оказывается все это время стоял в отдалении и ждал хозяина.

— И это плохо? — спросила она, тоже подходя к животному, которое узнав ее, довольно завиляло хвостом и подставило голову для ее руки.

София улыбалась, наблюдая, как ее рука тонет в шерсте, ну и конечно же боковым зрением замечая, как Хеймдалль недовольно и слегка обиженно хмуриться.