Богиня победы

Вскоре след протектора свернул вправо, к недостроенной олимпийской спортивной базе. Начали строить ее еще при Хрущеве, но тот больше увлекался покорением космоса, а не развитием спорта. Брежнев сделал попытку достроить комплекс, но проект был устаревший, денег требовал много, и решено было оставить это дело грядущим поколениям. После его смерти стройку вообще заморозили. При Горбачеве новый глава области попытался было выбить из центра деньги на завершение строительства, но подготовка спортсменов, способных ставить олимпийские рекорды, была уже не актуальной, и недостроенный спорткомплекс превратился в типичный социалистический долгострой, на радость местным подросткам. Несколько поколений отчаянных кисловодских мальчишек по выходным в любую погоду прикатывали сюда из города на великах — для них тут был рай. Мальчишки играли в казаков-разбойников, в немцев и партизан, строили укрытия и прорывали тайные лазы. И было ясно, что бандиты направились именно сюда.

Съехав в придорожный орешник, Лариса оставила машину, вытащила ружье, взяла нож и моток бечевки. И, сойдя с дороги, стала приближаться к спортивной базе слева. Она предполагала, что девчонок затащат внутрь, но бандиты не стали прятаться, похоже, полностью уверенные, что свидетелей не будет. Их BMW стоял с краю небольшой поляны. В салоне сидел толстомордый водитель, вцепившийся в руль. Вид у него был напряженный. Судя по тому, что двигатель не был заглушен, бандиты рассчитывали вскоре вернуться.

Походкой бывалой охотницы, бесшумно и незаметно, Лариса начала обходить поляну — и вдруг в стороне услышала резкий вскрик.

Проскочив через заросли кустарника, она увидела, что на земле у стены корчится от боли здоровущий рыжий мужик. Двумя руками он держался за причинное место. Майка его задралась, обнажив спину, покрытую татуировкой. Лара разглядела храм с куполами — так разрисовывают себя зэки, причем число куполов означает число ходок в тюрьму. Однажды она уже видела такое в детстве: похожая картинка была наколота на спине конюха дяди Федора, которого ее дед взял на конезавод. Когда она спросила у дяди Федора, где ему так красиво нарисовали картинку, он мрачно ответил:

— Век бы тебе, Ларусик, таких картинок не видеть.

А дед тогда объяснил, что такие вот татуировки делают в тюрьмах, что бывших уголовников на работу нигде не берут и что Федора он взял под свою ответственность, поскольку начальник тюрьмы был его приятелем и поверил деду, который поручился за вышедшего на свободу заключенного.

Глядя на знакомую татуировку, Лара поняла: ей придется иметь дело с матерыми бандитами, а не с начинающей шпаной, решившей позабавиться с девушками.

Сменив позицию, она увидела свою дочь со связанными за спиной руками и с трусиками, засунутыми в рот. Дочь сидела на земле возле стены и с ненавистью глядела на корчащегося бандюка.

«Молодец, Нинок, правильно все сделала. Вовремя вспомнила мой совет бить по яйцам».

Лариса всегда учила повзрослевшую дочку: «Не забывай, Нина, на Кавказе живем. Если там какой армян, или дагестанец, или вообще любой горячий полезет на тебя с приставаниями, бей ногой в промежность, как по мячу».

Нина ударила, как учили, и теперь пришла очередь действовать ее маме. «Сейчас мы его оприходуем», — подумала Лара и, подскочив к бандиту, резко завернула ему обе руки за спину.

Санек — а это был Санек — даже моргнуть не успел, как его руки уже кто-то уверенно скручивал бечевкой.

— Ты что делаешь, сука?! — ошалело глядя на женщину, захрипел он.

Выдернув трусики изо рта дочери, Лариса двумя кулаками нажала Саньку на скулы. Его рот тут же открылся, и она засунула туда черный комочек. Санек неподвижно лежал в пыли, ничего не соображая и ничего не предпринимая. Но он мог вскоре очухаться, так что надо было его обездвижить. Лариса сдернула со спины ружье и прикладом ударила по мениску. От страшной боли бандит завертелся как волчок, поднимая облако пыли, но кричать не мог, только мычал.

— Ничего, жить будешь, — мстительно проговорила Лариса. — Правда, в тюрьме.

Она повернулась к дочери.

Нина стала торопливо объяснять:

— Мам, это бандиты, у них пистолет! Они нас схватили у вокзала — из-за каких-то брюликов! Всю дорогу орали: «Где брюлики?! Где брюлики?!»

— А где второй? — резко спросила Лариса.

— Нику пытает, наверное. Он туда ее увел, за стену…

— Тогда давай потише, он где-то рядом… — понизила голос мать.

Лара и Нина обогнули стену — там никого не было. Но вскоре в недостроенном узком проходе Лара увидела Нику со связанными за спиной руками.

Перед ней стоял ее мучитель.

«Вот, падла-неруда! — подумала Лара. — Место-то как грамотно выбрал, не подберешься к нему». О том же, видимо, подумала и ее дочь.

— Мама, стреляй! Иначе мы не сможем ей помочь. Он же ее убьет!

— Не учи отца е…ся! — прошипела Лариса.

Она смотрела на Нику. Лицо девушки было в крови, блузка тоже была забрызгана кровью.