Богиня победы

— Ну ладно, благотворительностью ты позже займешься. А сейчас тебе надо и самой поберечься, чтобы в нехорошую историю не попасть, и от камушков этих как-то умно избавиться. Лично мне ничего не нужно, не возьму бандитские эти камни, ворованные. По правилам я бы должен конфисковать их, описать, а тебя направить в органы для дознания. Но жизнь такой крендель загнула… В общем, нет у меня уверенности, что камушки эти пойдут в казну государственную. Разворовывается эта казна сейчас без выходных и перерывов на обед всякими Березовскими, Ходорковскими, Смоленскими. Мы это все принесем, а нас с тобой еще и виноватыми сделают! А бриллианты осядут в чьем-нибудь кармане, и без того туго набитом.

— Значит, не хотите взять хотя бы один камень? Вы ведь маме что-нибудь сможете купить, ремонт ей, например, сделать…

«Надо же, детский сад, а как рассуждает! — подумал Николай Иванович. — И про маму сообразила, и про ремонт догадалась…»

Надо сказать, его резанул вид дома, в котором он вырос и откуда уехал тридцать лет назад. Квартирка одряхлела, но у матери не хватало денег на самый элементарный ремонт. Краны в ванной и на кухне подтекали, раковины были старыми, ванна и туалет требовали замены — в общем, разруха. Николай Иванович редко наведывался в родной город: работа отнимала всю жизнь. Теперь же, уволенный в запас, а фактически выставленный за дверь, он почувствовал себя нищим. Денег не хватало на самые элементарные вещи, и это унижало и грызло с первого дня приезда. Можно было бы сделать ремонт своими силами, но он поспрашивал, сколько стоят материалы, и схватился за голову: за все надо было переплачивать втридорога. Да и не все ему было по силам. Чуть ли не с поезда, увидев обвалившийся балкон, он пошел в ЖЭК, но ему там сказали, что балконы — это отныне забота жильцов. Когда же он показал свое служебное удостоверение, диспетчер, понизив голос, признался:

— Вы, товарищ полковник, ничего не добьетесь. Нас всех увольняют, а ЖКХ отдают в частные руки. Но частные руки — это нечестные руки. Они из бывшей социалистической собственности норовят выдоить все до капельки, а потом свалить с деньгами. И никакие органы влияния на это не имеют, никто ничего не боится. Сатана у нас всем правит, Бог Россию уже давно покинул.

Николай Иванович и сам это уже понял. И самое паскудное было то, что просвета не видать, безвременье, похоже, установилось надолго.

— И все-таки я не возьму, — твердо сказал он. — Извини, не так воспитан. А вот тебе эти камушки могут сослужить хорошую службу. Ну, если умной будешь. Ты ведь умная девушка?

— Ну, наверное… — пожала плечами Ника. — Я свободно владею английским, французский учу. Когда фильмы зарубежные на видиках появились, я своим родителям и их гостям переводила почти синхронно. Очень много фильмов пересмотрела. Там у них часто мотив один есть: если у героя появляется случайное богатство, то это не просто испытание, а еще и вызов человеку. Как будто Бог наблюдает за ним: «А как ты справишься с этим? Как поступишь?» И если Богу нравится, как человек поступает, то Он помогает ему. Вот теперь Бог за мной и будет следить, как я всем этим распоряжусь. Я хочу в Голландию поехать, там камни продать. В Амстердам.

— В Антверпен, наверное? Знаю, там центр этого бизнеса. Только это Бельгия — не Голландия. Ну, а что потом? В Москву вернешься, пополнишь ряды олигархата? — усмехнулся полковник.

— Может, и не вернусь, страна-то поменялась. Я не знаю, какой она станет, захочу ли сюда возвращаться.

— Вот видишь, у тебя выбор есть, а у меня уже всё, у меня жизнь только здесь — в этой изменившейся стране. Значит, тебе загранпаспорт надо сделать, без него за границу не попадешь. Сейчас это нетрудно. За триста долларов тебе в Москве сделают паспорт за пару дней. Теперь что касается твоего богатства. Есть несколько способов транспортировки. Самый надежный — на себе.

— В кармане, что ли? Или в лифчике? — предположила Ника.

Николай Иванович рассмеялся:

— А говоришь, все фильмы голливудские знаешь! Там герои камушки, как и наркоту, в желудках и в прямой кишке перевозят.

— То есть… глотать надо?! А потом… — Ника страшно смутилась.

— Да, и глотать надо в целлофановом пакете. Твой бархатный, сама понимаешь, не проглотишь. А если в кишке, то подальше надо… протолкнуть, и тоже не в бархатном мешочке. И несколькими порциями.

— Фу! — сказала Ника. — А другой способ есть?

— На моей практике был один остроумный способ — в ручной клади. Один мужичок алмазы засыпал в банку из-под кофе. Он виртуозно вытащил днище, не повреждая верхней фольги, и заполнил банку алмазами вперемешку с кофе. Потом днище вставил назад, и банка ни у кого не вызвала никаких подозрений, даже когда ее вертели в руках на таможне.

— Так, может, и правда в банку с кофе?