Богиня. Тайны жизни и смерти Мэрилин Монро

Лоренс Берне, бывший в ту пору адвокатом" профсоюза, говорит, что «осознавал», что Хоффа получил компрометирующий материал на Кеннеди, однако вдаваться в детали отказался. «Это больной вопрос, — говорит Берне, — Хоффа держал рот на замке».

Хоффа исчез в 1975 году. Полагают, что он был убит. Спиндела тоже уже нет в живых. Как будет видно далее, Хоффа и в самом деле хотел использовать Монро как оружие против Роберта Кеннеди. Мысль о том, чтобы дать ход информации о ее связи с Кеннеди, не оставляла его и после смерти актрисы. Бесспорно, что не с благими намерениями за несколько месяцев до ее кончины он распорядился установить подслушивающую аппаратуру в доме Мэрилин.

Вооруженный солидными сведениями о прослушивании разговоров Мэрилин, я снова обратился к Фреду Оташу, детективу из Голливуда, которого якобы нанял Джо Ди Маджо. При втором интервью Оташ объявил: «Ко мне от имени Джимми Хоффы обратился Бернард Спиндел. Я сказал, что не стану этим заниматься. Тогда на Побережье пожаловал Спиндел и установил микрофоны. Имелись и комнатные «жучки». Это был не просто телефон. За Монро уже следил Барни Рудитски, он работал со мной, и у него на Монро было заведено досье, и на братьев Кеннеди тоже».

Барни Рудитски, бывшего нью-йоркского полицейского, организовавшего для Ди Маджо «налет по ложному адресу», сегодня тоже нет в живых. Ди Маджо, как и всегда, отказывается говорить о Мэрилин Монро.

Несмотря на отдельные сомнительные детали, вполне достаточно данных, чтобы сказать, что разговоры Монро и братьев Кеннеди прослушивались и были записаны на пленку. Можно предположить, что операция, начавшаяся без каких-либо неблаговидных целей, если ее инициатором был Джо Ди Маджо, потом стала коварным оружием в руках Джимми Хоффы, злейшего врага братьев Кеннеди. Если бы Мэрилин имела ясное представление о том, что творилось в 1962 году, она бы перепуталась. Хотя известно, что она и так нервничала. По свидетельству ее компаньонки Юнис Меррей актриса навела справки о своих соседях и не написала номер своего телефона на аппарате.

Миссис Меррей считала, что это объясняется желанием великой звезды отстоять свое право на частную жизнь, поэтому не усматривала тут ничего предосудительного. Но беспокойство имело более глубокие корни. Довольно часто в Нью-Йорке и Калифорнии Мэрилин звонила с телефонов общественного пользования.

Роберт Слэтцер, знавший Мэрилин с сороковых годов, говорит: «Она сказала, что, наверно, ее телефонная линия прослушивается. По этой причине актриса начала носить с собой тяжелый кошелек, набитый монетами, и когда ей нужно было позвонить по важному поводу, она шла к телефону-автомату. Было видно, что она испугана».

Артур Джеймс, с которым в последние дни жизни виделась она довольно часто, рассказывает: «Иногда Мэрилин звонила из телефонной будки в Баррингтон-парке и говорила: «Прошу тебя, давай встретимся?» Она рассказывала, что стоит в телефонной будке и смотрит, как играют дети, — это было так печально. Она звонила из общественных телефонов-автоматов, как я понимаю, из-за навязчивой идеи, что ее частная жизнь перестала быть тайной для окружающих. Грешно было бы винить ее: ведь несколько месяцев назад меня самого просили помочь установить в ее доме подслушивающую аппаратуру. Но я так и не сказал ей об этом».

Если бы Мэрилин даже предупредили о нависшей над ней опасности, она вряд ли сумела бы полностью осознать всю полноту ее. Состояние актрисы теперь было очень нестабильно, ей все труднее и труднее было владеть собой.

* * *

Весной 1962 года ее друг, поэт Норман Ростен, посетил Голливуд. Они с женой навестили Мэрилин в ее новом доме в Брентвуде. С удовольствием слушали супруги щебетание хозяйки о домашних заботах, издавали одобрительные звуки по поводу привезенных ею из Мексики масок и ацтекского календаря. Все же, находясь в полупустых комнатах с окнами, занавешенными белыми простынями, Ростен испытывал глубокое беспокойство. Слушая Мэрилин, он слышал только «скрытое отчаяние».

Случайно Ростен встретился с Ди Маджо и Синатрой. «Ди Маджо, — говорила Мэрилин, — присматривает за мной или что-то в этом роде. Если у меня возникают какие-то проблемы, мне достаточно позвонить Джо». При Синатре, который зашел, чтобы пригласить Мэрилин на обед, она, похоже, испытывала пьянящее чувство и была немного нервной». На другой день она позвонила в 7.30 утра — так ей не терпелось поговорить о Синатре. «Он хорош, правда?» — спросила Мэрилин.

«Тон ее голоса, — вспоминал впоследствии Ростен, — был вовсе не радостным, а скорее испуганным».

Однажды вечером Ростен вместе с Мэрилин слушали его пленку: поэт читал свои стихи. Она сказала, что перед его приездом «приняла маленькую таблетку» и ей придется лечь в постель. Когда Ростен уходил, хозяйка уже задремала, а магнитофон продолжал работать. Все больше и больше Ростен укреплялся в мнении, что друзья уже не смогут повлиять на судьбу актрисы.