Богиня. Тайны жизни и смерти Мэрилин Монро

«Билли, дорогой, прошу тебя — одень меня навеки. Я люблю тебя, Мэрилин», — гласит надпись на «обнаженном» календаре, подаренном Мэрилин Билли Травилле. «После трех лет знакомства по работе, — говорит Травилла, — во время съемок фильма «Джентльмены предпочитают блондинок», пока моя жена находилась во Флориде, а Ди Маджо отсутствовал, у нас возник короткий роман». Связь продлилась только одну неделю, но этот срок позволил Травилле увидеть скрытую от посторонних взглядов жизнь женщины с манерами ребенка.

Удержаться от флирта с Мэрилин было просто невозможно. Однажды к художнику по костюмам вошла секретарша в то время, когда Мэрилин сидела у него на коленях. Мэрилин встала, в то время как Травилла, находясь в таком виде, который не позволял ему подняться, не приведя себя прежде в порядок, оставался сидеть. Обрадованная Мэрилин на глазах его секретаря прыснула и спросила: «Билли, почему ты не можешь встать?»

«Помнится, однажды я должен был за ней заехать в семь тридцать, — говорит Травилла. — Я постучал в дверь ее номера, она попросила меня подождать. И тут тоже с букетом цветов пришел красивый молодой актер. Мы шапочно знали друг друга и теперь стояли, образовав очередь. Он сказал, что у него назначено свидание, я ответил ему, что у меня тоже. Прошло хороших двадцать минут, и только тогда она открыла дверь. Мэрилин взяла цветы у коридорного и второму гостю сказала, что предпочитает видеть меня, и я вошел к ней. Комната была наспех прибрана для приема гостей, к тому же сделано это было неважно. Из-под дивана выглядывали ее гантели, и она не знала, куда девать цветы. Я предложил ей позвонить портье, но она ответила: «У меня есть идея получше», — с этими словами она поместила оба букета в туалет. Потом спросила, не будет ли она рядом со мной слишком высокой на каблуках. Мне пришлось подвести ее к зеркалу, чтобы проверить, как мы будем смотреться рядом. На высоких каблуках она оказалась выше меня на полдюйма. После длительных раздумий высокие каблуки все же одержали победу».

Вот еще одно воспоминание Травиллы: «Однажды вечером мы отправились в клуб «Тифанни» на Восьмую улицу; Я спустился в мужскую комнату, располагавшуюся за служебным помещением. В офисе я заметил на стене «обнаженный» календарь Мэрилин, о чем сказал ей. Она спросила: «О, Билли, где? Мне хочется взглянуть на него». Мы спустились вниз; поскольку дверь была закрыта, мы постучали. Вышел высокий чернокожий мужчина и спросил, что нам нужно. Мэрилин ответила, что хотела бы посмотреть на свой календарь. Оказалось, кабинет был гримерной Билли Холидей, которая решила, что Мэрилин зашла поздороваться с нею. Но как только она услышала о цели визита, то пришла в ярость. Перед нашими глазами промелькнул белый рукав со свешивавшимися с него бусами и темная кисть руки. Холидей сорвала со стены календарь, смяла его и швырнула в лицо Мэрилин, обозвав ее неприличным словом. Ошарашенные, мы вернулись за столик. Менеджер хотел, чтобы мы остались и посмотрели шоу, но мы ушли».

Из воспоминаний Травиллы о прошлом видно, что его восторг любовника уравновешен тонкими наблюдениями человека, всю жизнь работавшего рядом с кинозвездами. «Я думаю, она хотела любить, но никого, кроме себя, не могла любить, — замечает он. — Она являла собой пример полного нарциссизма. Она обожала собственное лицо, ей все время хотелось улучшать его, вносить изменения в свой облик. Все, что она делала в этом направлении, она делала вовремя. Однажды она сказала мне: «Со своим лицом я могу творить все, что угодно. Так же, как ты можешь взять белую доску и, сделав что-то, создать картину». Существовал единственный способ завести ее. Сексуальный заряд она получала, когда смотрелась в зеркало и видела красивый рот, который она нарисовала с помощью пяти тонов губной помады, необходимых для нанесения правильных линий и точных теней, подчеркивающих губы, потому что ее настоящие были совершенно плоскими».

«Если кого на свете и можно назвать «динамисткой»3, — говорит Травилла, — так это Мэрилин, когда ей хотелось быть такой. Она делала это и взаправду, и желая покрасоваться. Однажды мы вели съемку в галерее, я стоял рядом с ней, когда она прошептала мне: «Скажи что-нибудь непристойное», что я и сделал. Вы это и сами могли бы увидеть на снимках, так и кажется, что рот произносит: «Fuck me» или «Suck me»4. Это ее заводило».

«Одно время, — вспоминает Травилла, — у нас обретался вечно недовольный человечек из компании «Истмен Кодак», — мы тогда апробировали новый тип пленки, — и она пришла в ночной сорочке из шифона и замирала то в одной позе, то в другой, и человечку стало как-то не по себе. Она это заметила, подошла к нему и сказала: «Как вам это нравится, мистер Истмен?» — В этом заключалась ее потребность — возбуждать».