Читаем Богоматерь цветов полностью

Он хотел сказать: «Встаньте», но не решился. Зал стоял безмолвно. Затем шумно опустился на скамьи. Г-н Ваз де Сент-Мари носил монокль. Он искоса взглянул на галстук и обеими руками принялся копаться в деле. Дело было напичкано деталями, как кабинет следователя был напичкан делами. Заместитель прокурора, сидевший напротив Нотр-Дама, молчал, как могила. Он чувствовал, что одно его слово, чересчур обыденный жест тут же превратят его в адвоката дьявола и подтвердят канонизацию убийцы. Это был труднопереносимый момент; он рисковал своей репутацией. Нотр-Дам сел. Легкое движение тонкой руки г-на Ваз де Сент-Мари заставило его встать.

Допрос начался:

— Ваше имя Адриан Байон?

— Да, месье.

— Вы родились 19 декабря 1920 года?

— Да, месье.

— В…?

— В Париже.

— Так. В каком округе?

— В Восемнадцатом, месье.

— Так. Вы… В вашем кругу вы имели прозвище… (Он поколебался, затем:)

— Назовите его суду.

Убийца ничего не ответил, но имя, даже не будучи произнесенным, вырвалось на крыльях через лоб из головы толпы. Оно поплыло над залом, незримое, благоухающее, тайное и таинственное.

Председатель ответил вслух:

— Да, именно так. И вы являетесь сыном..?

— Люси Байон.

— Отец неизвестен. Так. Обвинение… (Тут присяжные — их было двенадцать — приняли удобные позы, которые, благоприятствуя их склонностям, в то же время позволяли им сохранять достоинство. Нотр-Дам по-прежнему стоял, его руки свисали вдоль туловища, как у скучающего и зачарованного королевича, глядящего со ступеней дворцовой лестницы на военный парад).

Председатель продолжал:

— …в ночь с 7 на 8 июля 1937 года, не оставив видимых следов взлома, проник в квартиру, расположенную на пятом этаже здания по улице Вожирар, 12 и занимаемую господином Рагоном Полем, шестидесяти семи лет.

Он поднял голову и взглянул на Нотр-Дама:

— Вы признаете эти факты?

— Да, месье.

— Следствие уточняет, что вам открыл сам господин Рагон. Так, по крайней мере, вы заявили, не представив тому доказательств. Вы подтверждаете это?

— Да, месье.

— Далее, господин Рагон, который был знаком с вами, якобы обрадовался вашему приходу и предложил вам выпить. Затем, неожиданно для него, при помощи… (он поколебался)… этого галстука вы его задушили.

Председатель взял галстук.

— Вы признаете, что этот галстук принадлежал вам и явился орудием преступления?

— Да, месье.

Председатель держал в руке этот гибкий галстук, похожий на вызванного духа, галстук, на который нужно было смотреть, пока еще было время, потому что он мог с минуты на минуту исчезнуть или, как половой орган, жестко напрячься в сухой руке Председателя, почувствовавшего, что если эта эрекция или исчезновение произойдут, то он будет выставлен на посмешище. Поэтому он поторопился вручить орудие преступления первому присяжному, а тот передал его своему соседу, и так далее, причем ни один не решился задержаться с его признанием, потому что, казалось, рисковал у себя же на глазах превратиться в испанскую танцовщицу. Но предосторожности этих господ оказались тщетными, и, сами того не заметив, они полностью переменились. Стыдливые жесты присяжных, казавшихся заодно с судьбой, управлявшей убийством старика, неподвижный убийца, похожий на духа, которого вопрошает медиум, и благодаря этой неподвижности отсутствующий, и само место этого отсутствия — все это погружало зал во мрак, а толпа хотела видеть все четко. Председатель говорил и говорил. Вот он дошел до вопроса:

— Кто навел вас на мысль воспользоваться этим способом убийства?

— Он.

И весь мир понял, что Он — это мертвый старик, который теперь, уже погребенный и пожираемый червями и личинками, вновь играл свою роль.

— Убитый!

Крик, который вырвался у Председателя, был ужасен:

— Сам убитый указал вам, каким способом его нужно было умертвить? Ну-ка, ну-ка, поясните.

Нотр-Дам, казалось, смутился. Нежная стыдливость мешала ему говорить. А также робость.

— Да. Это… — сказал он, — на господине Рагоне был галстук, который сдавливал ему шею. Он весь побагровел. И он снял его.

И убийца, тихо-тихо, как если бы он шел на нечестную сделку или милосердный поступок, признался:

— Тогда я подумал, что если бы жал я, то было бы хуже.

И еще немного тише, чтобы было слышно только гвардейцам и Председателю (а толпа не услышала):

— Потому что у меня хорошие руки. Председатель, подавленный, опустил голову:

— Несчастный! — сказал он. — Но зачем?

— Я был сказочно беден.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Зулейха открывает глаза
Зулейха открывает глаза

Гузель Яхина родилась и выросла в Казани, окончила факультет иностранных языков, учится на сценарном факультете Московской школы кино. Публиковалась в журналах «Нева», «Сибирские огни», «Октябрь».Роман «Зулейха открывает глаза» начинается зимой 1930 года в глухой татарской деревне. Крестьянку Зулейху вместе с сотнями других переселенцев отправляют в вагоне-теплушке по извечному каторжному маршруту в Сибирь.Дремучие крестьяне и ленинградские интеллигенты, деклассированный элемент и уголовники, мусульмане и христиане, язычники и атеисты, русские, татары, немцы, чуваши – все встретятся на берегах Ангары, ежедневно отстаивая у тайги и безжалостного государства свое право на жизнь.Всем раскулаченным и переселенным посвящается.

Гузель Шамилевна Яхина

Современная русская и зарубежная проза
Земля
Земля

Михаил Елизаров – автор романов "Библиотекарь" (премия "Русский Букер"), "Pasternak" и "Мультики" (шорт-лист премии "Национальный бестселлер"), сборников рассказов "Ногти" (шорт-лист премии Андрея Белого), "Мы вышли покурить на 17 лет" (приз читательского голосования премии "НОС").Новый роман Михаила Елизарова "Земля" – первое масштабное осмысление "русского танатоса"."Как такового похоронного сленга нет. Есть вульгарный прозекторский жаргон. Там поступившего мотоциклиста глумливо величают «космонавтом», упавшего с высоты – «десантником», «акробатом» или «икаром», утопленника – «водолазом», «ихтиандром», «муму», погибшего в ДТП – «кеглей». Возможно, на каком-то кладбище табличку-времянку на могилу обзовут «лопатой», венок – «кустом», а землекопа – «кротом». Этот роман – история Крота" (Михаил Елизаров).Содержит нецензурную браньВ формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Михаил Юрьевич Елизаров

Современная русская и зарубежная проза