Богословие личности

Таким образом, эллинская мысль показала свою неспособность в установлении связи между постоянным (неизменным) и «индивидуальным», между индивидуальной природой человека и личностью, другими словами – эта мысль оказалась неспособной соединить смерть и бессмертие. Следствием онтологического монизма эллинской философии является такое понятие космоса, при котором все объекты взаимосвязаны междоусобной неизбежностью космических законов, действие которых распространяется и на самого Бога. Кое-что из этого преклонения перед законами как перед неизбежностью будет многим позднее положено в основание западных наук, которые, желая дальнейшего развития, расставались с теологией, но при этом становились все более материалистическими и позитивистскими. В конце концов идея о каузальной детерминированности всего происходящего в космических и людских событиях завела европейскую науку в тупик пессимизма и несвободы. Только сейчас новые научные открытия в области физики и генетики сделали очевидными могущество и влияние индетерминированности на все, что происходит не только в космосе, но и в генах, а значит, и в атомах, и во всей живой материи. Конечно, те, кто, не отрицая законов каузальности, заговорил об индетерминистических и акаузальных происшествиях не только вне нас, но и в нашей психике (Паули – Юнг), сумели сдвинуть с мертвой точки древний и сущностный вопрос о случайности или о Боге, свободном по отношению к миру, а значит, и вопрос о человеке, свободном по отношению к Богу как послед нему свидетелю и судье всего происходящего.

Тяжелую проблему индивидуума и личности, смерти и бессмертия и особенно свободы и несвободы, по всей видимости, невозможно разрешить без христианского Бога, который обращен к миру «лицом к лицу», как троичный Бог обращен в диалоге к человеческой личности. Ни сотворение мира в платоновском «Тимее», ни «логос» стоика, ни эманация в плотиновских «Энеадах» не объясняют и даже не предполагают появления непредвиденности и свободы. Римская мысль после эллинской также не занималась ни существом человека, ни онтологией, но исследовала взаимоотношения человека с другими людьми, его способность объединять и организовывать человеческие жизни в государство. Как пишет Иоанн Зизиулас, идентичность есть тот костяк понятия личности, который делает человека отличным от других, тем, кто есть «тот, кто есмь» (по образцу божественного явления Моисею на горе Синай в словах: «Я есмь Сущий»), и эту идентичность обеспечивает и дает государство или некая организованная целостность. «Политизация современного человека и подъем социологии в наши дни не могут быть восприняты без возвеличивания ими римской «персоны». Таким образом, и тогда, когда христианство преобладало на большей части западных земель, появилась, но была упущена западными богословами и философами благоприятная возможность заняться личностью, то есть таким онтологическим пониманием человека, которое помогло бы соединить человека с его существованием, с абсолютным самим собой.

Основу для такого понимания человека еще с первых веков христианства и до VII–VIII вв. заложили восточные отцы церкви, св. Василий Вели кий, св. Иоанн Златоуст, св. Максим Исповедник и другие. Эта основа, на которую стали опираться и другие типы понимания индивидуальности и личности человека, его природы и его сути, проистекает из двух сущностных начал. Первое гласит, что Бог сотворил мир из ничего – и таким образом из необходимости космических законов бытие мира обрело свободу. Второе утверждает, что существо Бога есть Личность Святой Троицы. Из первого постулата вытекает непредсказуемость Бога, который более является для сущего не онтологической неизбежностью, но безграничной и именно разуму недоступной свободой, а из второго постулата проистекает возможность диалога человека с Богом как личности (естественно, в том случае, если человек осуществился как личность) с Личностью, диалог, который был предсказан ветхозаветным Иовом еще в Вавилоне. Наконец, сотворение мира и человека, как это представляется подлинной христианской мысли, которая сохранилась и на Западе, и на Востоке, произошло не по необходимости, не по Божьему капризу, но по любви. Все, что сотворено по истинной любви, длится вечно не в силу необходимости, но по свободному самовыражению божественного существования в нас. Следовательно, по Зизиуласу, человеческая душа есть лично переживаемая необходимость, вновь возвращающая нас к древней классической онтологии и пониманию Бога, который бессмертен по своей природе, и в силу этого у души нет потребности в том, чтобы быть бессмертной по своей природе. Человек как личность не требует необходимого бессмертия, но хочет из конкретности, единственности и неповторимости своего существа, из своей свободы и по свободному решению в бессмертие войти.