Богословие личности

Таким образом, мы возвращаемся к рассмотренному ранее кантовскому принципу человечности. Личность, конституирующая себя в отношениях с другой личностью как автономный субъект общения, действует прежде всего как человек, т. е. представляет в своем лице человечество в целом. Это не означает, что личность не должна иметь своих особенных черт или интересов (наподобие декартовского ego). Это значит, что правила своей деятельности такой человек выражает в форме понятной и приемлемой для любого другого человека. Формулируя основания своего поведения, я готов обсуждать их с любым, кто выразит к этому интерес. Последнее невозможно, если я действую в рамках габитуса. Габитуальное поведение понятно лишь тем, кто имеет такой же социальный опыт. Если я эксплицирую свои правила, я, в потенции, апеллирую ко всему человечеству. Я выступаю с намерением предложить универсально приемлемую аргументацию. Это и означает, что я уважаю – в своем лице и в лице своего оппонента – все человечество в целом.

В заключение остается ответить на один вопрос: существуют ли реально такие сообщества? Ответ, на мой взгляд, должен быть отрицательным. Наше социальное поведение с необходимостью опирается на габитус. Каждое наше действие обусловлено неясными, неосознанными мотивациями. Мы вряд ли когда-либо сможем прояснить их все, превратив в предмет рациональной дискуссии. Это значит, что мы никогда не живем в сообществе, что в большинстве случаев мы действуем как трансляторы социальных практик, а не как автономные личности. Тем не менее концепция личности имеет реальный социальный смысл. Хотя мы не действуем как личности во всех коммуникативных ситуациях, но все же мы имеем опыт свободного и ответственного действия. Мы не можем эксплицировать все наши навыки, привычки и мотивации. Но мы можем делать это хотя бы частично, инициируя тем самым рациональную дискуссию по поводу тех или иных правил социального взаимодействия. Мы периодически оказываемся на границе габитуса и далеко не всегда игнорируем этот факт. И тогда мы присутствуем при рождении сообщества в рамках социальной среды. Это случается, если несколько человек имеют совместную волю и желание преодолеть непонимание и прийти к согласию. Мы должны, я полагаю, поддерживать и расширять такие очаги осознанного и ответственного общения. Тем не менее коммуникация такого рода едва ли может быть расширена до глобальных или национальных масштабов. Скорее она может поддерживаться лишь в небольших сообществах.

Я думаю, что слово «надежда» наиболее уместно в этом рассмотрении. По крайней мере можно лишь надеяться на возникновение сообщества автономных и ответственных личностей в масштабах человечества. Едва ли возможно предвидеть осуществление такого проекта в исторической перспективе. Всякая попытка его непосредственной реализации рискует обернуться насилием или по крайней мере приобрести репрессивный характер. К несчастью, история знает множество прецедентов. Кант, как мы упоминали выше, рассматривал религию как источник надежды на моральное совершенство разумных существ. Не исключено, что идеи личности и коммуникативной рациональности также имеют в конечном счете религиозный смысл.

Адальберто Майнарди

Поиск абсолютной свободы Несколько замечаний о русском и итальянском персонализме в XX веке [240]

Проблема

В своем эссе «Бердяев, русский философ во Франции» Оливье Клеман представляет тему личности в качестве красной нити, связующей различные направления русской религиозной мысли между XIX и XX вв. Понятие личности нашло свою «богословскую формулировку у отцов церкви IV века», которые утверждали его основание на «уровне божественного бытия, но еще не столь ясно, если речь шла о человеческом бытии». Клеман выдвигает тезис, что философская оценка богословского значения человеческой личности была осуществлена с определенностью современными русскими христианскими мыслителями[241].