Богоубийство (СИ)

Стефан был поражен величием тех апартаментов, что снимала Анна в отеле Плаза. Семнадцатый этаж, окна спальни выходят в сторону Центрального парка, окна огромного императорского зала выходят в сторону оживленной улицы. Хочешь покоя – Плаза. Хочешь немного людей и машин под окном – Плаза. День, ночь, простор и уют – Плаза. Не зря, как думал Стефан, этот отель заслужил такой славы, имея поистине аристократичный дух. Он и не мечтал в нем побывать однажды. И вот, он здесь. Внимает вид с балкона, смотрит на сигналящие внизу автомобили. Явно, вид на Центральный парк ему был более по душе. Он чувствовал опьянение, которое больше не давало ему столь смущаться от всего происходящего, привыкая. Но и явно наглеть он даже не думал.

Вернувшись с балкона, Стефан вошел в просторную светлую комнату, в центре которой стояла бордовая софа в стиле рококо, как нельзя лучше вписывающаяся в огромную декоративную нагруженность интерьера, представляющего собой ретроспективную композицию Франции времен Наполеона Бонапарта. Картуши на стенах, картины в стиле Франсуа Буше внушали Стефану торжественность и, в тоже время, ощущение безграничного покоя. Видимо, Анне нравился такой стиль. Ступив на мягкий ручной работы французский ковер, она нетерпеливо сняла с себя туфли и немного размяла свои изящные пальчики на ногах. Стефан старался не выказать своего внимания к ее ногам, на которые посмотрел бегло, как на свое слабое место в женщинах. Красивый педикюр, ровные, средней длины и правильной формы пальцы. Ему очень понравились ноги Анны, до мурашек по коже.

- Виски? – спросила она.

Анна сделала несколько шагов к небольшому серванту, стоявшему неподалеку. В нем находился бар. Стефан проследил за ней, за языком ее тела. За изгибами ее походки, которые были изящными даже, когда она уже не была на каблуках; за движениями ее хрупких, манящих плеч, плавно двигающими руками – абсолютно гладкими, без единой вены, отточенными в своих движениях. Как же он, порой, обращал внимание на такие детали во внешности женщины. Особенно такие, как сейчас: ему показался перевернутый крест, образованный четырьмя родинками на ее лопатке, открывшейся в этот момент. Это удивило Стефана. Сам не знал, показалось ли, или у Анны действительно так расположились родинки на спине. Но то, что он засмотрелся на ее вырез на спине, он признал, постаравшись унять в себе этот интерес, пока она не повернулась к нему:

- Стефан? – переспросила она, открыв сервант и посмотрев на него, такого замершего.

Стефан быстро подошел к ней, вынув руки из карманов своих брюк, сказав:

- Да, Анна! Позвольте я вам помогу! – нечаянно прикоснувшись своей рукой к ее руке, взяв стограммовые стаканы со средней полочки; на нижней был алкоголь; на верхней – сервиз.

Анна посмотрела в глаза Стефана. Тот сделал виноватый вид, и понурил взгляд, после чего, словно пытаясь реабилитироваться, сказал:

- Вовсе не стоит заказывать его, вы правы. Можно взять имеющийся. Этот неплохой! – посмотрев на бар, и протянув руку к старому доброму Дениелсу.

Анна продолжала смотреть на то, как Стефан пытался не показать своего стеснения, которое усилилось в нем снова.

- Вы же хотели эти, да? – спросил он, бросив на Анну скорый взгляд, и заметив, как та на него смотрит.

- Вовсе нет, - со скрытой улыбкой ответила Анна. – Я принесу другие.

- Эти вам не подходят? – спросил Стефан, удивившись, показывая на те, что были в серванте.

- Эти будут маловаты. У меня в спальне есть – в самый раз. Я схожу за ними. А вы пока располагайтесь, как вам будет удобно

Анна пошла босой походкой в спальню. Стефан невольно провел ее взглядом, поймав себя на мысли, что довольно ему уже плениться ее красотой. Сам себя не узнавал. Вдруг, почувствовал резкую боль во лбу, отдающую в переносицу, между глазами. Он чуть приспустил очки, зажав двумя пальцами переносицу, и прикрыв глаза, словно снимая эту боль.

- У вас болит голова? – спросила Анна, быстро вернувшись.

- Нет. Вовсе нет. Лишь небольшое помрачение. У меня такое иногда бывает. Не обращайте внимания!

- Точно? – переспросила Анна, держа перед собой большие стаканы, они даже немного пугали Стефана.

- Точно, - как можно убедительнее постарался сказать он.

- Тогда, прошу! – показала Анна на софу.

Стефан, словно осененный, снял с себя туфли, извиняясь. Анна уверила его в том, что ничего страшного в этом нет, что он забыл снять туфли – не обязательно. Это просто ее ногам захотелось отдохнуть. Ей наплевать на этот ковер, она не увидит его завтра, пусть он ей и понравился. Стефан наконец-то улыбнулся, и выполнил ту роль, которую был обязан выполнить: разлил виски по стаканам. Сделал это искусно, подумав и предпочтя налить ровно половину. Стаканы по двести пятьдесят граммов каждый. Нальет полный, она подумает, что он алкоголик и стремится напиться. Неполный стакан, подумает, что струсил. Половина – самый раз. Никогда золотая середина не мешала паритету сторон. Даже наоборот. С той мыслью и подал стакан Анне. Она спросила его:

- Любите кино?