Богу

Стоят деревья оголенные;
Гудят сквозь сон колокола;
Грозятся дроги похоронные,
И плачут в окнах зеркала…

Везде, на всём тревога смутная,

Весь город скорбью обуян,
И только вывеска распутная
Лукаво шепчет: «Ресторан»…

Вот дом, как гроб из алюминия,

Вот дама, — весь в румянах труп;
И даже блеск немого инея
Так монотонен и так груб.

Здесь солнца луч, тоске препятствуя,

Ни разу ярко не блистал,
И Дьявол — Дым, на мир злорадствуя,
Себе поставил пьедестал…

«В небе медленно гаснут опалы…»

В небе медленно гаснут опалы.
Никого. Ничего. Ниоткуда.
О, как сердце больное устало
И не просит ни счастья, ни чуда!

Небу сон о земле не приснится.

Время ткут одинокие судьбы.
О, мучительных снов вереницы…
Не хочу… не хочу… Отдохнуть бы!

«Берег жизни с отвесными скалами…»

Берег жизни с отвесными скалами,
А над ними — простор голубой:
Вот куда бесконечно усталыми
Нас угонит последний прибой.

Здесь — предел и черта, здесь — окраина;

Сердцу стало так тесно в груди,
Но земля с небесами не спаяна,
И лишь пропасть одна впереди.

Мне противно жить только химерою,

Сердце дум и надежд не хранит,
В чары жизни я больше не верую, —
Я молчу, я застыл. Я — гранит…

«Хмурая осень мелькнула мне в очи…»

Хмурая осень мелькнула мне в очи,
Песню запела о том, что теперь
К чёрной могиле дорога короче:
Близится гроба тяжёлая дверь…

Пела: забыт я тобою бесследно;

Пела: погас мой единственный луч;
Пела, кричала, смеялась победно
Старая ведьма в короне из туч…

Пела… И грустным больным хороводом

Жёлтые листья кружились в саду,
Тьма завладела землей, небосводом,
Липы стонали в тяжёлом бреду…

Скука. Презрение. Грусть и досада.

О, как в душе стало тоже темно…
Хмурая осень, чего тебе надо?
Может быть жизни? — я умер давно!

«Не выплаканы слёзы, и песни не допеты…»

Не выплаканы слёзы, и песни не допеты,
Не высказаны думы, и брошен светлый путь,
И замер как-то жутко без всякого ответа
Призывный шепот сердца, и глухо ноет грудь.

Закат мой так печален, любовь так далека мне,

Я — раб самообманом отравленных минут,
Я лгал земле и небу, и на могильном камне
Об этом не забудут, а после — проклянут.

Печаль моя безмерна от самой колыбели;

Растратив рано душу, я рано изнемог.
Всё прожито без смысла, сгорело всё без цели, —
И не простят мне люди, и не простит мне Бог!

«Лишь только погаснут унылые свечи…»