Бои местного значения

Около меня, прислушиваясь к стрельбе, уже залегли с автоматами Сидорин, Романенко, старшина. Начали густо свистеть пули. Они тупо стучали по тонким еще стволам сосняка. На нас сыпались сухие хвойные иголки.

— Всем занять оборону!

Нельзя было сразу определить, что происходит: где тыл, где фронт.

— Круговую!..

Сидорин и Романенко сразу же поднялись и побежали к своим взводам.

Создавалось впечатление, что немцы внезапно захватили деревню и оттуда движутся на нас. Пришлось повернуть всю роту фронтом к деревне и открыть огонь из винтовок и автоматов. К нам на помощь пришли зенитчики. Они ударили из своих малокалиберных скорострельных пушек по коридору, который отделял нас от деревни.

Ситуация постепенно прояснилась. В серой мгле мы увидели метавшихся с автоматами немцев, которые, судя по всему, не знали о наших позициях и не ожидали, что мы встретим их таким плотным огнем. Снаряды зенитчиков залетали и к нам. Толком мы даже не понимали, где находятся их огневые позиции. Огонь с нашей стороны нарастал. Противник выдохся и поспешно отходил.

— Что же это творится на билом свити, товарищ капитан? — спрашивал с возмущением Тесля. — Шо воны там не бачут, шо мы тут. По нам из пушек… Вот так порядок в зенитных войсках…

— Не по нам, — возразил ему старшина. — Успокойся.

— Я не тебя спрашиваю.

Старшина не терпел возражений и ненужных разговоров, но на этот раз, поскольку тут присутствовал я, только сверкнул глазами в сторону, где лежал Тесля. Окажись они вдвоем, между ними надолго бы разгорелась перепалка. Тесля, конечно, дал бы понять старшине, что он как связной командира роты находится на особом положении и что с ним нередко советовался даже председатель сельского Совета, который был, по его рассказам, человеком степенным, с понятием и пользовался непререкаемым авторитетом среди казаков.

— Братцы, — вдруг что-то заметив впереди, произнес с удивлением Тесля. — Дывитысь, шо там таке, — и показал рукой в сторону деревни. — Мабуть, хриц… Як у сусида на огороди, пугало.

Мы все присмотрелись. Прямо на нас шел мешковатый немец с поднятой вверх палкой, к которой был прикреплен носовой платок.

— Решил сдаться, — сказал старший лейтенант Романенко.

— Долго раздумывал, — отозвался старшина.

— Да, но все же принял правильное решение, — заступился Сидорин.

— А куда ж ему, бидному хрицу, податься, — опять послышался голос Тесли.

— Кузьмич, — обратился я к Тесле, — принимай пленного.

К этому времени перестрелка совсем прекратилась. Видимо, какая-то отбившаяся группа немцев пыталась самостоятельно пробиться на запад, но неожиданно наткнулась на наш батальон и вынуждена была уйти в лес. Солдат из этой группы, шедший к нам, оказался без оружия, без пилотки, без ремня.

Стало совсем светло и тихо.

Тесля поднялся во весь рост, поправил пилотку, расправил шинель под ремнем, ждал приближения немца. В руках у него был наготове автомат.

— Ну шо, отвоевався? — спросил его Тесля.

Услышав эти слова и ничего не поняв, немецкий солдат еще выше поднял вверх руки, не выпуская палку с платком, и застыл перед советским солдатом. Мне показалось, что он доверчиво смотрит на нас, стоящих за спиной у Тесли.

К нам подходили солдаты. Никто из них не угрожал немцу, никто не требовал расправы, хотя только что отгремела смертельная схватка и каким-то чудом вражеские пули немецких автоматов не задели никого из нас.

Тесля скептически смотрел на растерянного, небритого представителя «высшей», нордической расы.

— И рукава не засучены, — как бы про себя отметил связной. — А хаты в сорок первом поджигали с засученными рукавами и гоготали, як сумасшедши… А теперь такый тихенький.

Немец не понял Теслю. Он покопался в боковом кармане и протянул ему из бумажника несколько семейных фотографий. Связной неохотно взял карточки.

— Скильки ни бачив пленных немцев, и вси начинали с того, шо показывалы карточки детей. И цей тоже. И у нас диты есть. Тилько наши их не показувалы. Заслоняться детьмы нельзя. А воны, як им трудно, так сразу про дитей вспоминают.

— Опусти руки, — приказал пленному Сидорин, знавший немного немецкий язык.

Немец опустил, но палку с платком не бросил.

— Фамилия, имя? — спросил Сидорин.

— Руди Дёринг, солдат… — сказал немец и стал отвечать на его вопросы.

— Шо вин каже? — спросил, не вытерпев, Тесля.

— Говорит, что остатки роты, в которой он служил, каким-то образом просочились ночью из кольца окружения и решили разбежаться по домам, но наткнулись на нас и вернулись в лес, а он решил сдаться в плен. Сам он автослесарь из Мекленбурга, но до призыва в армию мостил дороги. Три года пробыл в Норвегии. На Восточном фронте не воевал.

— Все они теперь отказываются от Восточного фронта, — заметил старший лейтенант Романенко. — И стреляли, конечно, только в землю…

— Посмотрите документы, — подсказал я Сидорину. — И под охрану Тесле. Доложим комбату.

Через некоторое время пленный стоял в окружении солдат и дымил русской махоркой. Со всех сторон ему сыпались вопросы. Он что-то отвечал. В центре находился Тесля и верховодил разговором с пленным.