Читаем Бои местного значения полностью

Дёринг пробыл в роте больше двух дней. Его сразу надо было отправить, но старшина нашел ему работу — ремонт прошитого автоматной очередью мотоцикла. Пленный усердно трудился, старшина не отходил от него. Мотоцикл с коляской — давнишняя мечта старшины. Из кустов, где шел ремонт, уже доносилось ворчанье мотора, и старшина показывался оттуда с радостным лицом. Потом он объезжал своего «коня», на которого сел впервые. Мотоцикл плохо пока что его слушался. Но Бочкарников был не из тех, кто пасовал перед трудностями. Наблюдая за ним, я рад был, что наконец его мечта сбылась. А Тесля, глядя на возню с мотоциклом, твердил, что он как казак предпочитает коня, а не железку.

На третий день старшина пришел ко мне и завел издали разговор о том, что Дёринг — это не аптекарь, а рабочий и что пленный просит дать ему наше солдатское обмундирование, а свое лягушачье он хочет сжечь.

— Сам как думаешь? — спросил я его. — Можно это делать?

— Вроде бы нельзя.

— А зачем тогда спрашиваешь?

— Малый он неплохой. Работяга. Бутерброды ел только с картошкой, даже телефона дома не имел, а в пивнушке хоть и просиживал вечерами, но пил только воду и играл в карты.

— Быстро он тебя разжалобил. Смотри, чтобы до Тесли не дошло, а то задаст он тебе вопрос на политинформации: что фашисты натворили у нас? Что будешь отвечать?

— Товарищ капитан, все понятно.

— Если понял, то немедленно отправь пленного в штаб полка.

— Есть!

Старшина приложил руку к пилотке, повернулся через левое плечо, как положено военному, и направился к мотоциклу, у которого возился немец.

Я глядел на Бочкарникова — этого приземистого крепыша в выгоревшей на солнце и пропитанной насквозь солью гимнастерке, на его неторопливую, размеренную походку, которой он уверенно шел все четыре года войны — мне хотелось остановить его и сказать: «И какая же у тебя добрая душа, русский солдат!»

38

После разгрома группировки фашистских войск юго-восточнее Берлина, в районе Хальбе, полки дивизии стремительным маршем продвигались к Эльбе. Стрелковые батальоны, посаженные на автомашины, артиллерийский полк, грузовики с боеприпасами неслись по широкой автостраде на запад. Шоферы, почуяв под колесами гладкое широкое шоссе, выжимали из своих старых ЗИСов все возможное и невозможное. Безотказные автомашины, исколесив вдоль а поперек фронтовые дороги от Москвы до Берлина, теперь катились к своей последней фронтовой стоянке.

На марше раздавали отпечатанный приказ Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза И. В. Сталина № 357 от 2 мая 1945 года.

За ликвидацию немецких войск юго-восточнее Берлина, — читал я в нем, — всему личному составу нашего соединения, принимавшему участие в боях, объявлена благодарность.

Разноязычные толпы узников, освобожденных из лагерей Красной Армией, шли по автобану, восторженно приветствуя нас. А мы спешили к Эльбе, на западном берегу которой уже разъезжали на своих «джипах» американцы.

Удивительная погода стояла в те дни в центре Германии. Все кругом оделось в белый весенний наряд. В непривычной тишине цвели сады, фруктовые деревья у дорог, полевые цветы. В белый цвет капитуляции оделись и все немецкие города и деревни, встречавшиеся нам на пути.

Штаб дивизии и ее тылы подтягивались в небольшой, чистенький городок на Эльбе. Здесь не было боев, и городок оставался целым и невредимым. На улицах ни души. Только из окон, из-за плотных штор, на нас украдкой смотрели испуганные лица немцев. Конечно, им было на кого смотреть. Советский солдат шагал по Германии, вышел к берегу Эльбы.

Последний раз солдаты окапывались, устраивались поудобнее, перевозили боеприпасы дивизии ближе к боевым порядкам полков. Вместе с начальником артиллерийского снабжения дивизии майором Добровольцевым мы выбрали место в громадном саду на окраине городка, где можно было сложить снаряды, мины, патроны, гранаты, винтовки, пулеметы и многое другое снаряжение. Все, что мы возили с собой на всякий случай.

Территория сада и капитальных парников, в которых благоухало множество цветов, примыкала к двухэтажному особняку, увитому зеленью. Под цветущими яблонями и вишнями, под вековыми липами вырастали ровные штабеля боеприпасов. Ближе к особняку, у глубокого бассейна с водой, умывались после разгрузки вспотевшие шоферы, а на другом конце сада, в круглой ротонде, похожей на часовню, кто-то негромко перебирал клавиши пианино. Я направился туда и застал там помощника Добровольцева, капитана Машкова. Он уселся у пианино и пытался подобрать какую-то мелодию. Солдаты выжидающе молчали.

Сад, грядки с луком и салатом — все, что находилось в саду, было в идеальном порядке: убрано, подстрижено, ухожено.

Я заметил, что с первых шагов, как только открыли ворота и машины въехали в сад, все наши стремились не нарушать этот порядок.

Перейти на страницу:

Все книги серии Память

Лед и пепел
Лед и пепел

Имя Валентина Ивановича Аккуратова — заслуженного штурмана СССР, главного штурмана Полярной авиации — хорошо известно в нашей стране. Он автор научных и художественно-документальных книг об Арктике: «История ложных меридианов», «Покоренная Арктика», «Право на риск». Интерес читателей к его книгам не случаен — автор был одним из тех, кто обживал первые арктические станции, совершал перелеты к Северному полюсу, открывал «полюс недоступности» — самый удаленный от суши район Северного Ледовитого океана. В своих воспоминаниях В. И. Аккуратов рассказывает о последнем предвоенном рекорде наших полярных асов — открытии «полюса недоступности» экипажем СССР — Н-169 под командованием И. И. Черевичного, о первом коммерческом полете экипажа через Арктику в США, об участии в боевых операциях летчиков Полярной авиации в годы Великой Отечественной войны.

Валентин Иванович Аккуратов

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

Пока светит солнце
Пока светит солнце

Война – тяжелое дело…И выполнять его должны люди опытные. Но кто скажет, сколько опыта нужно набрать для того, чтобы правильно и грамотно исполнять свою работу – там, куда поставила тебя нелегкая военная судьба?Можно пройти нелегкие тропы Испании, заснеженные леса Финляндии – и оказаться совершенно неготовым к тому, что встретит тебя на войне Отечественной. Очень многое придется учить заново – просто потому, что этого раньше не было.Пройти через первые, самые тяжелые дни войны – чтобы выстоять и возвратиться к своим – такая задача стоит перед героем этой книги.И не просто выстоять и уцелеть самому – это-то хорошо знакомо! Надо сохранить жизни тех, кто доверил тебе свою судьбу, свою жизнь… Стать островком спокойствия и уверенности в это трудное время.О первых днях войны повествует эта книга.

Александр Сергеевич Конторович

Приключения / Проза о войне / Прочие приключения
Уманский «котел»
Уманский «котел»

В конце июля – начале августа 1941 года в районе украинского города Умань были окружены и почти полностью уничтожены 6-я и 12-я армии Южного фронта. Уманский «котел» стал одним из крупнейших поражений Красной Армии. В «котле» «сгорело» 6 советских корпусов и 17 дивизий, безвозвратные потери составили 18,5 тысяч человек, а более 100 тысяч красноармейцев попали в плен. Многие из них затем погибнут в глиняном карьере, лагере военнопленных, известном как «Уманская яма». В плену помимо двух командующих армиями – генерал-лейтенанта Музыченко и генерал-майора Понеделина (после войны расстрелянного по приговору Военной коллегии Верховного Суда) – оказались четыре командира корпусов и одиннадцать командиров дивизий. Битва под Уманью до сих пор остается одной из самых малоизученных страниц Великой Отечественной войны. Эта книга – уникальная хроника кровопролитного сражения, основанная на материалах не только советских, но и немецких архивов. Широкий круг документов Вермахта позволил автору взглянуть на трагическую историю окружения 6-й и 12-й армий глазами противника, показав, что немцы воспринимали бойцов Красной Армии как грозного и опасного врага. Архивы проливают свет как на роковые обстоятельства, которые привели к гибели двух советский армий, так и на подвиг тысяч оставшихся безымянными бойцов и командиров, своим мужеством задержавших продвижение немецких соединений на восток и таким образом сорвавших гитлеровский блицкриг.

Олег Игоревич Нуждин

Проза о войне