Бои на Карельском перешейке

Через минуту он уже распевал свою любимую песенку: «Нам не страшен серый волк…»

Кашка потом признавался, что ему было здорово не по себе от этой пули. «Но раз я командир, — говорил он, — то обязан бойцам пример показывать».

Кашка в числе других командиров и бойцов-саперов был впоследствии награжден медалью «За отвагу»…

Белофинский снайпер по-прежнему не давал нам покоя.

Когда по мосту стали проходить первые танки, а за ними пехота, белофинн все не унимался. Поиски усилились, и, наконец, он был обнаружен.

Кто-то из наших заприметил, что из трубы небольшого, уцелевшего дома, находившегося на нашей стороне, как будто идет дымок. А мы хорошо знали, что дом этот пустует. Подошли ближе к дому — выстрелы прекратились, и дымка уже нет. Вражеский снайпер спрятался в трубе. Когда приблизились наши бойцы, он уполз по трубе вниз. С ним мы долго не церемонились, тем более, что он отказался выйти наружу. Граната, брошенная в трубу, прикончила белофинна.

Мост был закончен вовремя, и танки прошли по направлению к местечку, разгромили там врага и двинулись дальше на станцию Перо. Батальон пехоты, посаженный на танки, захватил эту станцию неожиданно для финнов. Нашими частями был захвачен крупный обоз, много трофеев.

Враг отходил так поспешно, что даже не успел разрушить крупный гвоздильный завод и плотину на реке Перон-йоки. На территории завода мы нашли свыше двух тысяч килограммов взрывчатых материалов.

Наши бойцы с большим интересом осматривали цехи завода. Особое внимание привлекли жилые помещения для семьи хозяина, управленческого аппарата и рабочих. Дом владельца завода и дома крупных служащих отличались своими размерами, обилием комнат, внутренней отделкой: огромные зеркала, роскошная мебель из карельской березы, масса безделушек из кости и дерева.

Зато внешний вид и обстановка рабочих жилищ нас поразили своей нищетой и убогостью. Мы диву дались, когда узнали, что для рабочих имеется только нечто вроде землянок, выдолбленных под горой. Таких землянок я насчитал до тридцати. Вначале мы подумали, что это складские помещения, но потом узнали, что это казармы для рабочих: сырость и гниль, грубые нары, из досок сколоченные столы, тумбочки… Знакомство со всем этимявилось для нас отличной школой политграмоты. Временами казалось, что это экспонаты, иллюстрирующие первую главу «Краткого курса истории ВКП(б)»…

Как раз в это время нам доставили подарки от ленинградских рабочих, служащих и колхозников. Сколько радости было у бойцов! Мы на фронте ни в чем не нуждались, но эти подарки были нам дороги, как свидетельство нерасторжимой связи народа со своей армией.

В одной из присланных нам варежек домашней работы были найдены положенные туда три рубля и записка: «Передайте варежки и деньги бойцу Коле от Наташи, — в память о моем старшем брате Коле, погибшем в 1922 году в Карелии от руки финских белобандитов…»

Мы были растроганы содержанием записки, но долго ломали голову, какому же Николаю (в батальоне их было немало) отдать эти варежки.

Среди подарков был еще вязаный шерстяной шарф с приколотым к нему письмецом. В нем было написано, что вязала этот шарф 70-летняя старуха-колхозница Авдотья Егоровна, она желает нам победы над «басурманами» и шлет свое материнское благословение. Это послание от старухи-колхозницы глубоко взволновало нас.

Вечером провели митинг. Он прошел с огромным подъемом. Бойцы с особым воодушевлением пели «Интернационал».

Враг был отогнан уже далеко.

Герой Советского Союза младший командир П. Олейников

Береза

Это случилось во время мартовских боев. Рано утром, только занялась заря, батальон повел наступление на деревню Вуокса. Наш взвод шел впереди роты по заросшему кустарником узкому перешейку между двумя маленькими озерами. Я с группой бойцов вырвался вперед, решив занять лежащую перед нами высотку. Мы миновали овраг и вышли на площадку, заваленную валунами.

Неожиданно услышали стрельбу и крики финнов. Залегли.

Стрельба, наконец, утихла, и я осмотрелся: рядом со мной— только один человек — отделенный командир Прошин. Я приказал ему немедленно отойти назад, хоронясь за камнями, и по оврагу добраться до наших. Как только Прошин исчез в кустарнике, показались белофинны. Я бросился в снег и подполз к большой березе. Спрятал голову за ствол дерева. Лежу, наблюдаю. Вдруг вижу: слева на меня ползет белофинн в белом халате. Я выстрелил. Он ткнулся лицом в снег.

Прошло несколько секунд. Внимательно смотрю по сторонам и вперед. Слышу шорох и вижу, что из-за пригорка медленно поднимается штык. Прицелился и, как только показалась голова белофинна, выстрелил. И этот враг рухнул в снег.

Теперь белофинны появились и справа от меня. Переместить винтовку на другую сторону березы я не мог: обнаружил бы себя. Решил действовать иначе: одного финна застрелил из пистолета.

В эти минуты я благословлял цвет своего халата: он сливался с корой березы. Недаром говорят: халат теплее шубы!..