Бояре Стародубские. На заре

– Тебе повременить бы лучше было, батюшка, а я тем временем в Москву наведаюсь. Приказывал побывать к нему полковник наш Шепелев. И князь Ромодановский просил наведываться, не пошлют ли под шведа, – так вместе идти уговаривались. А если желаешь, батюшка, так один поезжай к боярину Савелову, потолкуй с ним, которую внучку он замуж выдать задумал, – так спокойно проговорил Алексей, поразмыслив и задумывая бежать от беды.

– Нет, Алексей, ты отбыть от нас не задумывай! – точно угадывая его мысли, проговорил старик отец. – Я завтра, пожалуй, один поеду к Савеловым; но под шведа я тебя не отпущу, не женив сперва: и меня одного, без невестки, ты не оставишь здесь. А именья подручней савеловского не найти нам.

Сын поклонился отцу и вышел из его передней комнаты[13]. Он не спорил с отцом, поняв, что отец о себе хлопотал и не уступит ему. Он не спорил, но крепко задумался, обдумывая, как бы избыть беду и обделать дело по-своему.

«Быть может, большого худа и нет тут, но ставят меня женихом по обычаю, не по моей воле и выбору, а я о том и не гадывал», – так раздумывал Алексей, сердито посматривая на все вокруг, будто чувствуя себя в клетке.

На другой день утро было морозное, светлое, снег блестел на солнце; а на душе боярина было сумрачно, и, чтобы рассеять невеселые мысли, он пошел взглянуть на коней своих в просторную конюшню, где у него целый ряд любимых скакунов стоял в стойлах. Но и сюда направился он в недобрую минуту. Молодой конюх, с детства разделявший его забавы, а позднее провожавший его на охоту, задумал доставить ему удовольствие и спросил боярина с своею простоватою улыбкой:

– Ты, чай, слыхал, боярин, что на селе у Савеловых свадьба и сами боярышни приедут на сговор и невесту наряжать будут? Они часто крестьянских невест наряжают… – докончил конюх и молчал, ожидая слова боярина.

– Нет, не слыхал я про свадьбу; так что же? – ответил Алексей, пытливо глядя на конюха.

– Не желаешь ли, боярин, поглядеть на боярышень? В избе у невесты видеть их можно, – проговорил конюх с заискивающей улыбкой.

– Ты знаешь то верно, что боярышни будут? – спросил Алексей.

– Верно то, верно! Сказывал их кучер Захар, который всегда их всюду возит. Захар-то знается с раскольниками, так он не боится возить боярышень по свадьбам: коли что неладно выйдет, так сбежит к раскольникам.

– Так вот еще что, – проговорил Алексей. – А батюшка этого еще не знает, что и в доме раскольник живет у них, – думал Алексей. Молча обходил он конюшню, поглаживая любимых коней; потом расспросил о них конюха и отдал приказанье беречь их и кормить.

– Вот этого выбрал я, с собой возьму, когда поеду под шведа.

Конюх взглянул на него испуганный: он не слыхал, что боярин уже собирался в поход.

– Ну, а когда же можно будет поглядеть боярышень? – спросил Алексей так же неожиданно.

– Завтра, – ответил конюх живо. – Если наденешь, боярин, простую шапку и шубу, никто тебя не узнает, и вволю наглядеться можно; боярышни от простого народа не прячутся.

– Хорошо. Поедем и поглядим на ту свадьбу. Только никому не сказывай, что я видел боярышень.

– Умру – не скажу, коли не приказываешь! – горячо ответил преданный ему служитель.

– Так оседлай завтра коней вовремя и оповести меня, – приказал молодой Стародубский.

На следующий день, в сумерках, боярин Алексей, одетый в баранью шубу, какие носили тогда посадские люди, и в простую шапку, скакал на своем коне в сопровождении конюха. Через полчаса они были в селе Савеловых, у избы, где была свадьба. Не доезжая до избы, сошли они с лошадей, и конюх повел их в переулок, оставив боярина на крыльце избы.

– Когда буду нужен, так только посвисти, – тихо прошептал он, покидая Алексея.

Скромною поступью подошел боярин к толпе, стоявшей в сенях избы, и просил вызвать сваху.