Боярич

– Да, неплохо… Но ты меня удивил, внук, – покивав, вдруг сообщил Скуратов. – Не ожидал, что ты сможешь с ходу открыть окно на таком расстоянии. Сколько показателей ты фиксировал?

– Показателей? – я почесал пятерней затылок. – Эм-м… показателей чего?

– Что значит «чего»? Линии Эфира. Сколько линий ты контролировал, создавая окно? – нахмурившись, уточнил дед.

Что за «линии» такие, кто бы мне сказал, а?

– Не знаю. Все, наверное, – пожал я плечами.

– Не говори ерунды, – начал закипать старик. – Ну-ка, давай еще раз, вон с той статуэткой. Я посмотрю…

Хмыкнув, я за несколько секунд открыл окно и взял в руку указанную дедом фигурку с полки на противоположной стене. Деревянное основание статуэтки глухо стукнуло о столешницу… и Скуратов вздрогнул.

– Одна-ако… Такого я еще никогда не видел. Хм, интересно все же… кого она использовала как донора? – задумчиво проговорил дед, не сводя взгляда с перемещенной мною фигурки лисенка, но, почуяв мой интерес, тут же осекся. – Извини, Кирилл, задумался… Так что там с обещанной информацией?

– Хм… – Я подавил желание расспросить Скуратова и ухмыльнулся. – Бельский знает о том, что ты жив.

Глава 4. Кухонные разговоры без политики? Нонсенс

К чести деда стоит заметить: на то, чтобы сообразить, что к чему, у него ушло намного меньше времени, чем у меня. Я опустил в требовательно протянутую руку стопку листов. Ну да, о фирменном «разгоне мозгов» грандов я позабыл. Зрачки моего хитровымудренного родственника стремительно задвигались, быстро, очень быстро просматривая текст. На каждую страницу у него уходило не больше десяти-пятнадцати секунд. Так что уже через пару минут старик аккуратно положил стопку листов на стол, автоматически подравнял ее и… завис. Минута, другая… Через десять минут Скуратов открыл глаза и, посмотрев в мою сторону, кивнул.

– С вероятностью в восемьдесят процентов это так. Бельскому не имело смысла переключаться с Вербицких на тебя, если только он не получил информации о моем «воскрешении», – медленно заговорил дед. Причем я даже не уверен, что со мной. Судя по отрешенному виду, старик просто рассуждал вслух. – Только в этом случае ты становишься более опасным претендентом на титул, чем дочь Анатолия…

– А остальные двадцать процентов? – поинтересовался я, не особо рассчитывая на ответ. Все-таки видок у деда сейчас был тот еще… прямо скажем, мало располагающий к беседе. Эдакий постаревший Вертер, пытающийся обновить свою систему до десятой винды… Вот ведь и откуда только вылезло?

– Любые другие причины, никак не связанные с борьбой за титул и привилегии моего рода.

Какой, однако, многозадачный Вертер оказывается…

– Удивил, – вздохнул я. Этих причин может быть миллион, но… я тоже счел их маловероятными. С Бельскими я вроде бы больше нигде и никак не пересекался и соответственно стать им поперек дороги не мог. Помолчав, я вновь взглянул на Скуратова. – Наследник нашел интересный способ избавиться от накосячившего боярина, не замарав при этом рук.

– Разве? – деланно удивился дед, отключив наконец «вертер-мод». – При чем здесь его высочество? Бельский совершил серьезный проступок, использовав государственные ресурсы в личных целях. И уже получил за это свое наказание, лишившись должности. А ваша с Бельским война цесаревича никак не касается.

– Ну да, ну да… – покивал я в ответ.

– Кирилл, – дед устало вздохнул и, оставив прежний тон, тихо проговорил: – Ты же читал документы и сам видел, что дает Бельскому право на наш титул. Как ты думаешь, сможет он отказаться от этих привилегий? Учитывая, что одна только дружинная тысяча выводит его род в десятку сильнейших боярских семей страны? А право набора людей в государственных учебных заведениях? Это же мечта любого боярина! Где еще можно найти такое количество свободных одаренных воинов, как не в учебных заведениях, патронируемых царской семьей? И это только малая часть возможностей, что дает титул.

– Да понимаю я, что ради такого куска он полстолицы перережет и не подавится, – отмахнулся я.

– Плохо понимаешь, – покачал головой дед. – Я не буду отрицать, что его высочество очень рассчитывает на твою победу в противостоянии с Бельским. Да, это так. Боярин заигрался сверх меры, но казнить его формально было не за что. Вот если бы ты на момент вашего столкновения уже был опричником – тогда да. Цесаревич имел бы полное право подписать Бельскому смертный приговор за то, что боярин втянул государя в межродовую свару и тем самым нарушил многовековой запрет на участие царской семьи в боярских войнах.

– Иными словами, потенциальным смертником я был и до того, – ухмыльнулся я в ответ. – А цесаревич, по-твоему, сделав опричником, лишь чуть поднял мои шансы, так?

– Скорее, дал возможность сражаться официально, не рискуя получить тюремный срок по результатам вашей вендетты. Но в принципе ты правильно понял. Хотя в тот момент, когда цесаревич предлагал стать опричником, у него и в мыслях не было натравливать тебя на Бельского, – медленно кивнув, согласился дед.