Боярин Осетровский

— Заикалась.

— Да.

— Нет.

— Да.

— Нет.

— Ну вот сейчас: ты предложила поговорить.

— Да. Это было.

— А потом я тебя спросил про… Вопрос задал.

— Нет. Не задавал.

— А что я, по-твоему делал?

— Кричать начал. Голос, Голос… Я тебя и с первого раза услышала, незачем так вопить.

Не услышала ты меня, Голос, с первого раза, в том-то и дело… Вся часть про Источник и последующий клин напрочь выпала из памяти моей призрачной собеседницы. Если она, конечно, не врет. Но что-то мне подсказывает — не врет. Что-то неладное произошло… Хотя, возможен вариант. На Голос наложено какое-то Слово, которое запрещает ей рассказывать об Источнике рода. Может, даже, изначально она должна была просто пропускать вопрос мимо ушей — или что там у нее? — но за сто лет влияние ослабло, и она может попытаться рассказать о нем. Ключевое слово — «попытаться».

— Боярин Викентий…

— Голос, — перебил я ее, — Мы друг другу все же люди не чужие. Можно даже сказать — близкие…

— Не близкие мы, — тут уже она перебила, — Я женщина приличная, мужу никогда…

И замолчала.

— У тебя есть муж? — ляпнул я, не успев сообразить.

— Нет… — медленно сказала она, — Нет у меня мужа… Но мне почему-то кажется, что — был…

Так. Интересно. Похоже, небольшая ниточка к тайне личности Голос появилась. Мужья только у живых женщин бывают, так что с большой долей вероятности она — призрак. Призрак какой-то женщины рода, продолжающей после смерти защищать его имущество. Или…

По моей спине пробежал холодок. Не хотелось о подобном думать, но ходили слухи о ритуале создания Хранителя, древнем, еще дохристианском. В результате этого ритуала появлялся Хранитель рода, который вел себя вот примерно так, как Голос — защищал род и его имущество. Только вот для создания такого охранника требовалась жертва. Человеческая. Неприятно думать о том, что где-то под этим теремом закопан скелет женщины…

— И вообще — ты зачем про близость заговорил?

— А?

А правда — зачем? Блин, сбила меня с мысли… во, вспомнил!

— Просто хотел предложить тебе кое-что.

— У тебя подружка есть. Ей своё кое-что предлагай.

— Да блин! Голос! Я хотел предложить Викентием меня называть!

Голос помолчала.

— А Викешей можно? — осторожно спросила она.

— Можно, — махнул рукой я.

— Это значит… Я для тебя… Семья?

— Ну да. А разве не так?

У меня в моей безумной семейке уже есть скоморошка, ведьма, княжна, бесовка… Еще и призрак — женского рода, ну конечно! — вполне органично впишется в эту компанию.

Голос, кажется, всхлипнула.

— Спаси тебя бог, Ви… Викеша… Мне так одиноко было, все это время… Когда мою семью перебили… Ты нашел кто это сделал? — деловито и «логично» поменяла она тему разговора.

Упс. Вот тут — проблема…

— Не нашел. И не найду уже. Запретили мне.

— Ктооо? — полупрошептала-полупрошипела Голос.

— Царь, — коротко сказал я.

Голос замолчала. Я напрягся. Кто ее знает, как она отреагирует…

— Ну, раз царь… — наконец сказала она, — Против царской воли не пойдешь. Если он запретил — не обойдешь. А узнать хоть что-то успел?

— Успел, — решил я закрыть этот вопрос сразу, — Точно, вот так чтобы совсем точно — не узнал, но, скорее всего — Романовы это были.

— Романовы… — Голос задумчиво покатала на языке — или что там у нее? — фамилию, — Романовы. Ро-ма-но-вы… Не помню…

— Их род сто лет назад уже был, — удивился я.

— Род был… Только зачем ему мой род уничтожать? Не ссорились мы никогда. Не дружили да, но и не ссорились. Не понимаю. Не понимаю.

«А не хотели ли они Источник Сисеевых забрать?» — хотел спросить я. Но не спросил. Нет, вовсе не потому, что вспомнил о том, как Голос зависла на предыдущем вопросе об Источнике — к моему стыду я об этом напрочь забыл. Что?! Ночь на дворе, я полусонный! Так вот — я не спросил не потому, что что-то вспомнил, а потому, что не смог.

Физически.

Жутко это — когда хочешь что-то сказать и не можешь. Вместо слов изо рта — только выдох. Даже не мычание, как у немых, или хрип. Ничего. Абсолютно.

— Голос… — произнес я, только для того, чтобы что-то сказать. Фух. Получилось. Я не онемел. Тогда что это за приступ, блин блинный через блин блином?!

— Чего? — тут же отреагировала она.

Ничего. Опять ничего. Я попытался повторить вопрос — и опять не смог. На Источник Сисеевых что, какое-то заклятье наложено, что про него никто говорить не может?

Тьфу ты. Викентий! Ты тормоз!

Это не какое-то там таинственное заклятье на Источнике — ага, проклятье на должность преподавателя ЗОТИ, блин — это царское Повеление! Вот так оно и выглядит, ага. Что там Василий Федорович тебе сказал? «Ни с кем насчет исчезновения Сисеевых не разговаривать»? Ну вот — ты разговаривать и не можешь. Царь запретил, все правильно.

Стоп. Нет. Неправильно. Я же только что Голос рассказал о Романовых. И никакой внезапной немоты не было. Что-то в моих рассуждениях не так…

А, нет. Не в них. В памяти.