Боярские дворы

В 1813 году на средства Н. П. Румянцева открывается одна из первых в России общедоступных провинциальных библиотек – в Великих Луках. Но в собственном собрании книг – крупнейшем в Российской империи! – бывший канцлер отдает предпочтение исторической литературе, собирает рукописи и старопечатные книги, делая их, в свою очередь, доступными для всех желающих. В установленные часы ими на основании „открытого для всякого“ каталога могли свободно пользоваться „любопытствующие“.

Библиотеку дополняла богатейшая этнографическая и нумизматическая коллекция. Ее формированию в немалой степени способствовал базирующийся вокруг Н. П. Румянцева кружок по собиранию документальных памятников, отличавшийся редкой широтой интересов. Многие из его находок издавались опять-таки при финансовой поддержке бывшего канцлера. Тщательно подготовленные и полиграфически выполненные, но недорогие, они не могли не быть убыточными. Тем не менее Н. П. Румянцев шел на эти траты, имея в виду включение в обиход науки исторических подлинников. Спустя пять лет после смерти Н. П. Румянцева, в 1831 году, в Петербурге открылся его музей, решением Александра II переведенный в 1882 году в Москву, в усадьбу Пашковых.

При этом к собственно румянцевскому собранию были присоединены 201 картина и 20170 гравюр из собрания Эрмитажа, а также приобретенная Александром II у наследников Александра Иванова его картина „Явление Христа народу“.

Петербургские Эрмитаж и Русский музей были императорскими. Москва накапливала свои художественные богатства независимо от царского двора. Другой вопрос, что сегодня многим Третьяковская галерея представляется собранием одних братьев Третьяковых, точнее – одного Павла Михайловича, а происхождение Музея изобразительных искусств связывается, скорее, с государством. Между тем сколько находящихся в них произведений должны были бы нести таблички или пометки в каталогах с упоминанием совсем иных, конкретных имен! И заслуживающим самого высокого уважения было то обстоятельство, что подавляющее большинство дарителей не ставило никаких условий музеям о характере показа (или непоказа!) своих даров, считая закономерным, чтобы они входили в общие собрания, помогая возможно полнее показать русло развития национального искусства. Здесь слово было за искусствоведами и историками культуры, за выявлением концепции творчества всего народа, а не вкусов или познаний отдельных собирателей.

В 1867 году в Румянцевский московский (как он будет теперь называться) музей поступает собрание Ф. И. Прянишникова, состоящее из 172 картин художников первой половины XIX века. Главноуправляющий почтовой частью, член Государственного совета, Ф. И. Прянишников был известным филантропом, деятельным последователем замечательного нашего просветителя Н. И. Новикова, близким другом многих художников. В его собрание помимо живописи входили рукописи и эстампы, а каждое новое приобретение было отмечено желанием не только пополнить свою коллекцию, но и поддержать художника.

Один из учеников К. П. Брюллова описывает разговор Прянишникова с „великим Карлом“ по поводу написанного по заказу (безо всякой предварительной денежной договоренности) и показанного на выставке 1842 года портрета А. Н. Голицына: „Федор Иванович спросил Брюллова: "Что же я вам должен?“ Брюллов отвечал: "Не дорого вам покажется, если я спрошу тысячу рублей?“ – "Это мало“, – сказал Федор Иванович. "Ну полторы“. – "Мало“. – "Неужели две?“ – "Две“. – "Ну делайте, как знаете“.

В 1849 году, когда Брюллов закончил портрет самого Прянишникова, «Федор Иванович изъявил желание приобрести для своей галереи портрет самого Брюллова (написанный в апреле 1848 года) и картон, изображающий Христа в гробнице, и спросил его: „Что вы за них хотите?“ Брюллов отвечал: „Вам не покажется дорого, если я за эти три вещи спрошу то, что вы мне дали за портрет Голицына?“ Предложение удовлетворило обоих».

Из Прянишниковской галереи перешел в Румянцевский музей и написанный около 1839 года брюлловский портрет И. А. Крылова. Заказчик и художник были одинаково близки с баснописцем. Портрет был использован скульпторами Клодтом и Теребеневым при работе над памятником Крылову в Летнем саду. Брюллову же принадлежала и идея окружить Крылова зверями и дать ему в руки зеркало, в котором должны были отражаться те, кто подходил к памятнику.