Боярские дворы

И, наконец, один из руководителей «факции» – автор портрета царевны Иван Никитин. Редакционные недомолвки, нарочитые писарские огрехи не могли стереть имени Прасковьи Иоанновны или придать его появлению в деле характер случайности. Да к тому же члены «факции» встречались чаще всего в Измайлове, где царевна постоянно жила, и передавали друг другу варианты пасквилей в Измайловской придворной церкви.

«...По возвращении моем из девятнадцатилетнего странствования в мое отечество, мною овладело желание увидеть чужие страны, народы и нрав в такой степени, что я решился немедленно исполнить данное мною обещание читателю в предисловии к первому путешествию, совершить новое путешествие через Московию в Индию и Персию... Я выехал из Гравенгаги, места моего рождения, 28 июля 1701 года, вечером...» Писавшего эти строки Корнелиса де Брюина отличала редкая для путешественника добросовестность. Его книги о путешествиях сопровождались документальными рисунками, а как художник он умел и в описаниях отметить каждую мелочь. Решение о Московии родилось под впечатлением ходивших по Европе разговоров о Петре, который только что закончил свою первую заграничную поездку.

Привкус экзотики – без него не обходится ни одно описание России заезжими иностранцами тех лет. Сказывалась предвзятость, недолгий срок пребывания и, конечно, изоляция – неизбежное условие всех посольств. Иное дело де Брюин. Его деловитый, испещренный цифрами – всегда точными, фактами – всегда отвечающими действительности, именами – правильно воспроизведенными – рассказ грешит скорее обыденностью.

Само собой разумеется, необычного встречалось множество. Часто ли увидишь страну, где на торжищах продаются готовые рубленые дома, а по желанию – и отдельные горницы. Надо привыкнуть к зимней езде, лежа в санях, под полостью из подбитой мехом кожи. Для езды здесь нанимаются ямщики с лошадьми, сани же каждый путешественник должен иметь свои. Народ обязательно два раза в день ест капусту, во множестве потребляет огурцы, хрен и особенно чеснок, а москвичи за последнее время пристрастились к салату и сельдерею. Подмосковные леса славятся ягодой костяникой – следует рисунок в натуральную величину, – которую едят с медом, с сахаром, а то и в специальном питье. Как не отметить вкуса знаменитых московских дынь весом до полупуда и «наливных» яблок, таких прозрачных, что на свет можно разглядеть семечки. Зато здесь мало садов на европейский образец, и «для русских нет большего удовольствия, как подарить им пук цветов, который они с наслаждением несут домой».

Измайлово. XIX в.

В Немецкой слободе Корнелис де Брюин знакомится с Петром I и долго беседует с ним по-голландски, а потом по-итальянски с русскими придворными из его окружения. Среди расспросов о Египте и долине Нила заходит разговор о живописи, и Петр тут же находит работу для художника – портреты трех своих племянниц, дочерей покойного Иоанна Алексеевича. Меншиков отвозит де Брюина в их обычную резиденцию Измайлово и церемонно представляет матери, вдовой царице Прасковье Федоровне. Приветливый прием, свободное обхождение, три девочки – царевны, часами позирующие в открытых «немецких» платьях, и первый отзыв о Прасковье Иоанновне: «Красивая смуглянка, младшая отличалась особенной природной живостью, а все три вообще обходительностью очаровательной».

Рутина обычных представлений! Где там спорить с одним, когда его не отделить от других в общем сплетении таких же устоявшихся во времени концепций. Семья Иоанна Алексеевича как противовес второй семье и настроениям самого Петра I, родовое гнездо Романовых Измайлово как противовес рожденному духом реформ соседнему Преображенскому – наглядные примеры того, как нелегко давались реформы, как противостояла им Россия и как противоречили они ее исконному укладу. Такая трактовка позволяла одним историкам усилить значение Петра, другим подчеркнуть насильственный характер его преобразований. Возрожденная Россия и погубленная в своей самобытности Россия одинаково предполагали борьбу, в том числе и внутри царского двора, в непосредственном окружении Петра. И отрицательную роль так удобно было передать царице Прасковье Федоровне с ее тремя дочерьми. Тем, кто не представлял себе будущего правления средней из них, Анны Иоанновны!

...Разбежавшиеся пустырем, затоптанные пылью стежки. Приземистые ворота в три пролета под шатром невысокой колокольни. Грузные купола над казарменными рядами окон. Густой перелесок за бренчащей линией трамвая. И наступление домов – новых, многоэтажных, почти призрачных в своей одинаковости, со всех сторон, с каждым годом, все ближе, все теснее. Измайлово сегодня... А тогда – тремя столетиями раньше?