Боярские дворы

Впечатления очевидца отвечали и не отвечали действительности. Фабрики, окружившие тесным кольцом село, могли быть мрачными, но безмолвными их назвать трудно. Аппретурно-ткацкое заведение И. Г. Вольфорб одно занимало сто шестьдесят рабочих, соседнее, шерстопрядильное Л. В. Дюпюи — сорок семь, не говоря об остальных производствах. По мере их роста, конечно, сокращалось количество дачников, о которых, собственно, и заботился автор. Зато традиция свибловских гуляний продолжала упорно держаться, несмотря на все те неудобства, с которыми москвичи добирались сюда из города.

Одно из первых документальных упоминаний о Свиблове — духовная грамота московского князя Василия I Ивановича от 1423 года, где названо оно «селом Федоровским на Яузе с мельницей». Этим своим названием село было обязано, как утверждает предание, ближнему боярину Дмитрия Донского Федору Семеновичу Свиблову. Родным братом боярина Ивана Нагого был Ф. С. Свиблов — прямой предок последней жены Ивана Грозного, Марии Нагой, и убитого в Угличе царевича Дмитрия. Он оставил о себе память как один из руководителей строительства Московского Белокаменного Кремля. Опыта сооружения каменных оборонных стен московские, как и все владимиро-суздальские, земли еще не имели. Нужны были мастера, нужен был и материал. Его нашли у села Мячкова, вниз по течению Москвы-реки, при впадении в нее Пахры. Оттуда огромные количества камня доставляли в Москву зимой по москворецкому льду, летом — сухопутным и водным путем.

Кремлевские стены поднялись с неслыханной для своего времени быстротой, создав надежную защиту для Москвы и утвердив ее значение как центра, к которому начинают тяготеть другие русские земли. Участие Федора Свиблова в работах было настолько значительным, что его имя остается в названии угловой башни Кремля — Свибловской. Только после того как в этой башне было сооружено устройство, подававшее воду в Кремль, в 1633 году она получила новое название — Водовзводная.

В Смутное время Свиблово лишилось своей деревянной церкви, но не слишком опустело и было пожаловано «за осадное московское сидение» — защиту Москвы от иноземных войск — Льву Афанасьевичу Плещееву как вотчина — наследственное владение. Награда опередила опалу, которой подвергся дед жены Плещеева — Д. С. Погожев — и которая не могла не сказаться на всей семье. В Дворцовых разрядах сохранилась запись: «Того же году (1630) февраля в 20-й день сказано к городу Архангельскому воеводе стольнику князю Василию Петровичу Ахаматюкову-Черкасскому. А Дёму Погожева, по государеву указу, велено от Архангельского, сковав, привезть в Москву за то, что писал на него, Дёму, к государю свицкой (шведский. — Н. М.) король, что он, Дёма, не дал Королевым людям у города хлеба купить». Опала последовала после того, как Д. С. Погожев два года пробыл воеводой Архангельска.

Но уже в 1623–1624 годах Свиблово составляет собственность сына Л. А. Плещеева — стольника Андрея, в 1658 году другого его сына — Михаила, боярина, который наконец-то отстраивает в селе деревянную церковь. Один из немногих близких царевне Софье людей, М. Л. Плещеев, сумел приобрести полное доверие у Петра I, который назначает его управлять приказом Большой казны. Из пяти сыновей Л. А. Плещеева единственный Федор имел сыновей, именно поэтому его дети наследуют вотчину. С. Ф. Плещеев был женат на родственнице Петра I по матери. После смерти его самого и его дочери — «девицы Марьи» — Свиблово переходит к дяде М. С. Плещеевой К. А. Нарышкину.

Среди многочисленных соратников Петра I Кирилла Алексеевича отличала совершенно исключительная энергия, о которой свидетельствовало, в частности, его хозяйствование в Братцеве. В Третьяковской галерее хранится любопытный памятник русского портретного искусства начала XVIII века — групповой портрет жены К. А. Нарышкина Анастасии Яковлевны с двумя маленькими дочерьми, одна из которых — Татьяна — стала в дальнейшем княгиней Голицыной. Урожденная княжна Мышецкая, Анастасия Яковлевна изображена в зелено-сером, затканном яркими цветами парчовом платье, с желтым кушаком с жемчужными кистями, одной из тех модниц, которые на петровских ассамблеях поражали воображение иностранцев роскошью своих туалетов. Фасон ее платья повторяется и в костюмах девочек, старшая из которых уже носит высокую прическу, а младшая украшена пышным убором из алых страусовых перьев.

К. А. Нарышкин умер в 1723 году. До этого времени он деятельно переустраивает Свиблово: переделывает сохранившиеся до наших дней старые плещеевские палаты (в XIX веке этот приобретший новый вид, теперь уже собственно нарышкинский, дом был надстроен вторым этажом), возвел церковь Троицы (1708), а годом позже соорудил около нее колокольню. Памятью о петровских годах оставался на ней шведский трофейный колокол. Ансамбль свибловской церкви представлял один из интереснейших памятников так называемого нарышкинского барокко.