Боярыня Матвеева

– Ах, как там красиво! Земля такая ровная, взгляду простор, озеро такое огромное, что я и описать не могу, из него вытекает река, и там где вытекает – остров. И на острове стоит дивная крепость: стены высокие, смотреть приятно, и один военный человек Иллариону Дмитриевичу и мне объяснял, как ловко всё построено: и вход так сделан, что просто так врагу не пройти, и протоки есть, по которым можно выйти на лодке изнутри, а внутрь проникнуть нельзя – там решётки, которые только изнутри открываются, и бойницы расположены так, что лучше и не придумаешь. И вот такую крепость потеряли мы, за грехи наши, в годы Смуты.

Дочь и попутчица восхищенно слушали Елену Никифоровну.

– Ездить тяжело, особенно по таким дорогам – иной раз так растрясёт, что сама не понимаешь, жива ты или уже нет. Но зато сколько красот и удивительных вещей можно узнать и увидеть!

Муж был всецело поглощён своим обязанностями начальника охраны, к ней на людях почти не подходил, ужинал со своими стрельцами или с посольскими чинами. Евдокия Григорьевна не обижалась и не отвлекала Артамона Сергеевича от службы; она скорее была бы смущена, если бы он стал демонстрировать свои чувства при посторонних. Примером поведения для неё служила старшая Лопухина, которая ловко умела получать удовольствие от путешествия и не быть никому обузой. Муж её, кстати, держался куда менее чопорно, чем Матвеев: при каждом удобном случае подходил к жене и дочери, ласково беседовал с ними, отвечал на вопросы, помогал своим дамам входить и выходить из повозки. Было очевидно, что Илларион Дмитриевич никогда не учился правилам европейского этикета; его галантность была порождена не заученными приёмами хорошего тона, а сердечной нежностью.

– Постарайся подружиться с ними, – говорил Артамон Сергеевич ночью, когда они наконец оказывались вдвоём. – Илларион Дмитриевич умный и влиятельный человек, мне такой союзник будет кстати.

– Охотно. Они мне искренне нравятся, и если я не только буду беседовать с умной женщиной, но и тебе помогу – буду рада.

Дорога действительно была тяжелой. Колеса с трудом проворачивались в грязи, ехавших в повозках швыряло и подбрасывало, ноги ходоков вязли в жидкой каше; все ждали заморозков, которые сделают дорогу более твёрдой, а там, может быть, и снег ляжет.

В Калуге остановились немного отдохнуть. После службы в церкви супруги прогулялись по городу, купили на базаре орешков и отправились в отведённую им комнату. Как приятно было растянуться на широких лавках после трудной дороги и ночевок где попало и как попало; они угощали друг друга вкусными ядрышками и лениво болтали. Евдокия вспомнила рассказ Елены Никифоровны.

– Что Орешек! Сколько земель потеряла наша страна – не перечесть. Пока татары разоряли русские земли, наши соседи с Запада, словно хищники, отрывали куски от ослабевшей страны. Больше всех старались литвины: Рогнедин город – Полоцк, Витебск и Могилёв, Львов, разорённый ордынцами Киев – всё прибирали к рукам. Даже Новгород и Псков едва не ушли от нас к Казимиру, но великий князь, собиратель земель русских, с божьей помощью не дал. Но многое из того, что сделали Иван Васильевич[23] и наследники его, было утрачено в годы Смуты. И моя величайшая места – увидеть, как великий государь вновь собирает утерянное под свою руку.

Артамон Сергеевич приподнялся на локте и говорил спокойно, но чуть быстрее, чем обычно; внимательная супруга поняла, что он взволнован.

– Именно этого боятся больше всего наши враги. Ты заметила, что иностранцы, и литвины с ляхами в первую очередь, не называют нашу страну «Россией» или «Русью», а только «Московией»?

– Заметила. Мне всегда это казалось странным: конечно, Москва столица России, но ведь кроме Москвы есть ещё множество городов и земель.

– А почему, как ты думаешь?

– По невежеству. Знают Москву, а другие города – нет. Хотя это удивительно: в Москву можно попасть либо через Архангельск и Вологду, либо через Новгород. Можно проехать через город и его не осмотреть, но проехать и не узнать о его существовании – нельзя.

– А я думаю, что не невежество тут, а злой умысел. Россия была с незапамятных лет, а вот столицы у неё были разные: Новгород, Киев, Владимир, Суздаль – а вот теперь Москва. Но литвины не хотят это признать – они делает вид, что мы не наследники великой Руси, а так – какая-то непонятная Московия, сбоку припёка. Это как если бы у тебя похитили вещи твоего деда, а когда ты бы за ними пришла – стали убеждать, что ты своему деду не внучка, а так – девочка с улицы, и на вещи эти претендовать не можешь.

Евдокия была поражена.

– Может, всё-таки дело в невежестве? Ведь и Речь Посполитую часто называют «Польшей», хотя Польша – только её часть, и Британию зовут «Англией» – хотя это так же только часть страны.