Боярыня Матвеева

«Поутру 8 января сначала происходила у гетмана тайная рада из полковников и всей войсковой наличной старшины, которая тут подтвердила свое согласие на московское подданство. Затем долгое время на городской площади били в барабан, пока во множестве собрались казаки и прочие жители Переяслава на всенародную раду. Раздвинули толпу, устроили просторный круг для войска и старшины. Посреди круга стоял гетман под бунчуком, а около него судьи, есаулы, писарь и полковники. Войсковой есаул велел всем молчать. Когда водворилась тишина, гетман обратился к народу с речью.

«Панове полковники, ясаулы, сотники и все войско Запорожское И вси православные христиане! – начал он. – Ведомо вам всем, как нас Бог освободил из рук врагов, гонящих Церковь Божию и озлобляющих все христианство нашего православия восточного, что уже шесть лет живем без государя в нашей земле в беспрестанных бранях и кровопролитиях с гонители и враги нашими, хотящими искоренить Церковь Божию, дабы имя русское не помянулось в земле нашей; что уже вельми нам всем докучило, и видим, что нельзя нам жити более без царя. Для того ныне собрали есми раду явную всему народу, чтоб есте себе с нами обрали государя из четырех которого вы хощете». Затем последовало указание на Турецкого султана, Крымского хана, Польского короля и Московского царя. Первые два басурмане и враги христиан; третий действует заодно с польскими панами, которые жестоко утесняют православный Русский народ. Остается единоверный благочестивый царь восточный, «Кроме его высокие царские руки, – закончил гетман, – благотишайшего пристанища не обращен, а будем кто с нами не согласует, теперь куцы хочет вольная дорога».

На эту речь весь народ возопил: «Волим под царя восточного, православного!»

Полковник Тетеря, обходя круг, на все стороны спрашивал: «Все ли так соизволяете?»

«Вси», – единодушно отозвался народ.»

Разумеется, не всё было гладко. Многие казаки боялись, что «меняют панский сапог на московский», требовали соблюдения «вольностей» польского образца, что было не принято в Русском государстве, Бутурлину было заявлено, что не только войско Запорожское должно присягнуть царю, но и послы от имени государя должны «учинили присягу не нарушать вольностей войска Запорожского».

Бутурлин сумел успокоить недовольных, уверив их в том, что во владениях царя бояре не своевольничают так, как магнаты в Речи Посполитой, напомнил о том, что они сами же просили «принять их под государеву руку», заявил, что православный государь не присягает подданным, но обнадёжил слушателей тем, что никто не покушается на их вольности – словом, уладил все шероховатости и облёк соглашение в формы, приемлемые для всех участников.

Крепко сбитый, солидный боярин стоял посреди заполненной толпой площади, в шубе из красного бархата, подбитой мехом, пуговицами этой шубы служили самоцветы, оправленные в золото – и на глазах у изумлённой публики показывал поразительное дипломатическое мастерство. Евдокия даже рот приоткрыла: так захватило её это действо.

Действо продолжалось ещё долго: послы принимали присягу, вручали гетману присланные царём знамя, булаву, шапку, раздавали меха, молились. Бутурлин говорил Хмельницкому: