Боярышня Дуняша

— Вот и хорошо, — одобрил Еремей, а потом неожиданно для невестки поделился с нею своими мыслями: — Милослава, ты хоть и баба, а должна была приметить, что наше княжество прирастает людьми, да землями.

— То так, батюшка, — внимательно слушавшая боярыня чуть наклонила голову.

— Всё и всех учесть надо, — Еремей пожевал губами, подбирая понятные слова для невестки. — Я в свой приказ новых людишек принял… Хм, не о том я, — недовольно сам себя перебил боярин. — Яков Захарьич…

— Кошкин?

— Да, он. Так вот, о чём я… Яков Захарьич говорит, что князь наш будет думу расширять, и мой голос станет не совещательным, а решающим.

— Ах, честь-то какая! — Милослава перекрестилась на радостях. — Но, батюшка, я слышала, что в думу за этот год и прошлый вошло много князей и их наилучших бояр.

— То так, — кивнул Еремей.

— Не понимаю, зачем же ещё людей вводить?

— Чего ж тут не понять, — хмыкнул свекор. — Князья пришлые и их первые бояре нам не свои. Пока… — тут Еремей Профыч поморщился, но углубляться в дела думы не стал, — они все участвуют только в обсуждениях, но Иван Васильевичу все одно нужны верные ему бояре в думе. А где их взять?

— Так нешто нету?

— Я же тебе говорю, то бояре из присоединенных княжеств, а нам свои люди нужны в думе! — терпеливо объяснял Еремей.

— Так может, тебе чин окольничего дадут?

— Может… — помечтал боярин, а потом сердито посмотрел на невестку и перекрестился, прося не вводить его в соблазн, а глупой бабе умерить аппетиты. Обстановка в Кремле была сложной, а конкуренция за близкие к князю места жесткой. Услышь кто слова Милославы о её чаяниях на пост окольничего и весь род вырежут.

Великий князь намеревался дать право решающего голоса нескольким думным дьякам, которые ведали самыми важными приказами, а потом думал занять выжидающую позицию.

Иван Васильевич очень осторожный правитель и не станет сразу лишать надежды пришлых бояр на место подле себя. Но Яков Захарьич прав, князь будет создавать противовес новеньким и надежда, что хотя бы Славка поднимется в первые бояре, есть.

— Я к чему веду, — продолжил боярин разговор с невесткой, — учитывай, что вроде как я всё тот же думный дьяк, но вскоре приобрету право суда наравне с Кошкиными, а это…

Милослава истово зашептала благодарственные слова богу и закрестилась.

— Всё поняла батюшка и чести не уроню! На свои наряды прикажу нашить больше каменьев самоцветных, Машеньке сапожки золотой вышивкой украшу, Дуняше уже сейчас можно сережки вдеть, а Ванюше ножик закажу с резной на кости рукояткой.

— Вот и ладно, — улыбнулся Еремей, — не лишне будет.

Милослава поднялась, поклонилась свекру и пошла к себе думать, откуда денег брать.

Может права Дунька и надо перенаправить женщин с вышивки для дома на украшение валенок и пошив игрушек? Или взять Дунькино покрывало! Ни у кого такого нет, и быть может…

Милослава кивнула сама себе и уверенным шагом перешла на женскую половину, чтобы дать урок своим мастерицам.

ГЛАВА 9

Дуня отодвинула деревянную ставенку, прикрывающую небольшое оконце и пряча руки в широкие рукава, подбитой мехом телогреи, принялась подглядывать за Иван Иванычем — его с приятелями учили во дворе сабелькой махать. Несмотря на знатное положение мальчишек, доставалось им от боярина Никифора без жалости.

Энергии в мальчишках было с избытком, и они не справлялись с нею, подчас вытворяя злые шалости над подчиненными им людям. Дядька князя выбивал из них спесь и направлял энергию в учение.

Дуняша бросила последний взгляд на ожесточенно тренирующихся мальчишек, поежилась и заволокла оконце деревяшкой. Постояла, раздумывая о том, что ей жалко мальчишек и одновременно не жалко.

С одной стороны их бы энергию, да с умом направлять в разные русла, заинтересовывать, расширять кругозор, прививать любовь к учебе, а с другой стороны без всего перечисленного из многих этих ребят вырастут умнейшие управленцы, воеводы, дипломаты…

Вот и думай, как так?

Невольно вспоминались годы учебы в другой жизни, где всё было замечательно и подавалось на блюдечке, но кем она стала? Да, собственно, никем, потому здесь и оказалась.

Дуня попрыгала, разгоняя кровь и с удовольствием притоптывала новенькими валеночками.

В расшитых сапожках она давно уже задубела бы, а в валенках тепло и ничего не жмет. И жаль, что Маша постеснялась их надеть.

Дуня потянулась к оконцу, чтобы вновь поглядеть на двор, но передумала. Уж слишком студено на улице.

Хорониться в закутке княжьего дома было скучно, но маленькая Доронина предпочла сидеть здесь вместо того, чтобы изображать деятельность в княгининой горнице. В последние дни там полно боярынь старой Ярославны и под их взглядами девочке было не по себе.

Она услышала чьи-то шаги и вжалась в темный угол. Если её тут обнаружат, то не избежать долгих нравоучений и наказания в виде прядения!

Вреднючие тетки!

Уже все знают, что она красиво рисует и может нарисовать новую вышивку или сделать красоту из цветной бумаги, но за непослушание неизменно сажают прясть. Кто бы знал, как она устала от оказанной чести ездить в Кремль!