Бояться нужно молча

Мой мир сужается до одной цели: убедить девочку, по наивности родителей попавшую сюда, отказаться от операции. Объяснить, что здесь люди с браком превращаются в поломанных кукол. Что это — плохое место для игр.

— Дэнни, милая, ты не спишь… — Закончить я не успеваю: кто-то хватает меня за локоть и тащит в коридор.

— Да что вы творите?! — воплю я. — В вас есть хоть что-нибудь человеческое? Отпустите ее! Умоляю, отпустите!..

Я извиваюсь, рычу — тщетно. Они выполняют свою работу. Как всегда, безукоризненно. Как всегда, жестоко.

Теперь я понимаю Ольви. Наш город не лучше того, что был тридцать пять лет назад. Людей по-прежнему ломают. Только сейчас это законно.

Меня прижимают лицом к стене и вкалывают в шею какую-то дрянь. Последнее, что я слышу, — тоненький голосок из операционной:

— Не бойся, Шейра! В тумбочке новый журнал с кроссвордами. Мы разгадаем все до последнего…

Глава 18

Глория

Я распахиваю окно и наполняю легкие обжигающе-свежим воздухом. Когда появилась карма, лето исчезло. А впрочем, не только оно.

— Все в порядке? — Карл греет щекой мой висок. Пожалуй, это единственное, что не меняется.

— Почти. — Я опираюсь на подоконник — дрожат руки. — Да что со мной!

— Так дело не пойдет. — Муж обнимает меня крепче обычного. — Через пять минут операция, а ты вся на нервах.

— Что, если… если у нас не получится?

Отпускать страхи тяжело, но сдерживать их мучительно больно. И пусть в молчании таится надежда, я выбираю слова. Жизнь, если точнее. Я не из тех, кто верит в сказки.

Да и Шейра тоже — вся в меня. Но у нее есть существенный недостаток: она слишком честная для нашего мира. Если отмотать лет на тридцать пять назад, мне следовало бы восхищаться такими качествами дочери. Но сейчас… Спасет ли это, когда ее тело покроется гематомами? Я бы согласилась на что угодно, лишь бы помочь ей. И поэтому понимаю Эмили.

— Не думай о плохом, — шепчет Карл, целуя меня в макушку. — Девочка обречена, а мы пытаемся ее вылечить. Разве это преступление?

— Ты когда-нибудь жалел, что работаешь на Семерку?

— Нет. Иначе мы бы не встретились, правда?

Правда. Не было бы запредельного счастья. И нестерпимо больно не было бы тоже. Мы жили бы в гармонии, ровной, как кардиограмма мертвеца. Как нули. Хотя, если сложить наши слезы и улыбки, мы вернемся к началу координат. И… Нет, я не жалею. Лучше синусоида[12], чем прямая. Лучше вместе.

«Вместе обнулять», — поправляет внутренний голос.

Мы не Утешители, не работаем в отделениях сущностей и Последних. Но разбираемся во многом: Карл закончил медицинский факультет и заочку кафедры информационных технологий, я — хирургический. Мы имеем право оперировать добровольцев.

Я в последний раз вдыхаю запах ночи и поворачиваюсь к мужу.

— Пора.

Я кручусь перед зеркалом, натягиваю на лицо маску беззаботности. Дэнни не должна бояться. Даже если что-то пойдет не так… она обнулится в неведении. Это единственное, что я могу обещать.

В операционном блоке шумно. Я хмурюсь. Карл стискивает мою ладонь. Мы ускоряем шаг и, завернув за угол, натыкаемся на людей в белых костюмах. К нам несется плачущая Эмили.

— Что произошло? — спрашивает Карл.

— У одной девушки… истерика. Она хотела забрать Дэнни, вломилась в операционную…

— Шейра? — Не дождавшись ответа, он срывается с места. Я бросаюсь следом.

Расталкивая Утешителей, мы пробираемся в эпицентр событий. Заметив ее, бледную, изможденную, я леденею. Высокий худощавый мужчина прижимает мою девочку к стене, вводит ей прозрачную жидкость. Шейра в сознании: что-то бормочет, но слов не разобрать.

— Отпустите ее! — рявкаю я. — Шейра? Ты как? — Дотрагиваюсь до ее щеки и разворачиваю к себе.

Она не видит меня. Не из-за снотворного — уже давно. Мы очень давно не видим друг друга.

— Глория, — окликает Карл. — Ее отнесут в палату.

Высокий мужчина поднимает мою дочь, прожигает меня взглядом и чертыхается.

— Нет, — судорожно мотаю головой я. — Ничего не в порядке.

— О ней позаботятся, — выплевывает громила.

— Спасибо за участие, — огрызаюсь я и отшатываюсь к Карлу. — Она не простит нас.

— Или скажет спасибо.

— Не простит.

— Твои пальцы… Ты трясешься. Остынь, иначе сама себя не простишь, — ворчит Карл.

Проходит вечность, прежде чем мне удается перебороть тревогу. Мы оставляем Эмили в коридоре и запираемся в операционной. Два Утешителя-программиста работают с сервером.

Я мою руки. Смотрюсь в зеркало.

Соберись, Глория. Улыбнись. Обнули ту, кто здесь добровольно. И завидуй, завидуй ей — она свободна. А ты ничего не делаешь по собственной воле.

Помощники набрасывают мне на плечи стерильный халат. Я надеваю маску и перчатки.

— Привет, дорогая, — здороваюсь я с Дэнни. — Готова?

Но девочка не в настроении: хмурится и без конца поглядывает на дверь.

— Там моя подруга… Что с ней?

— Ничего, — отвечаю я. — Завтра она навестит тебя.

— Ну что, вперед? — Карл вкалывает ей лекарство и устанавливает ширму. — Ничего не бойся.

— А я и не боюсь, — храбрится Дэнни, слабо цепляясь за простыню.

Один из программистов подключает к ней монитор. На экране появляется кардиограмма.

— Спит, — бросает Карл.