Бояться нужно молча

— Ее оперировала ты, — говорит Шейра, даже не посмотрев на меня. — Да, я в курсе. Ты работаешь с добровольцами. Но Дэнни… За нее решили родители. Это нечестно.

— Девочка была несовершеннолетняя…

— Была? — выдавливает она.

Нет, приготовленные слова не сработают. Ничто не оправдает меня. Я потеряла больного. Добровольца, так легко согласившегося умереть.

— Она… — запинаюсь я. Ком в горле не дает мне закончить.

— Молчи, — шепчет Шейра. Как ни странно, в ее голосе нет льда и ненависти. В нем вообще ничего нет.

— Мне жаль, — всхлипываю я. — У нас с папой не было выбора, правда. Мы бы отказались, но Семерка…

— Ради этого эксперимента вы уехали в командировку?

— Да. Но мы не планировали все сделать так быстро. — Я закрываю лицо ладонями. — Я знаю, Шейра, ты не простишь нас.

Она не отвечает. Ее глаза пусты, а руки по-прежнему листают кроссворды.

— С тобой что-то происходит, детка?

Глупый вопрос, Глория. Очень глупый.

Мы с Шейрой никогда не были близки. А сейчас и вовсе на разных планетах.

— Мне правда жаль, — хриплю я. — Ты не представляешь, как паршиво я себя чувствую.

Я поднимаюсь, но дочь заставляет меня замереть.

— Не представляю? Ты ошибаешься, мама.

Два предложения, и во мне все переворачивается. Мы не обсуждаем тот случай. Негласное правило нашей семьи. Каждый борется с воспоминаниями молча. Но я клянусь, ни Карл, ни я, ни Шейра не забыли мальчишку по имени Ник. Не забыли его заразительный смех, любимый мультик, время, когда он приходил к нам в гости.

Он существует. До сих пор.

Я не оглядываясь бегу прочь. Нормальная мать задержалась бы и поговорила, но, как бы я ни старалась, мне далеко до этой характеристики. Особенно сейчас, когда моя синусоида стремительно несется вниз.

Глава 19

Шейра

Ей горько. Паршиво. Пусто. Она думает, я не знаю, как тяжело быть монстром. Но если бы устроили соревнования среди этих тварей, я бы заняла первое место. Прости, мама, ты в проигрыше.

Тогда, пятнадцать лет назад, я слишком быстро сдалась. Слишком быстро наполнилась тьмой. Теперь никак от нее не избавлюсь.

Я прислоняюсь лбом к стеклянной стене. От необратимого меня отделяет сантиметр. Кабинет открыт, но я не спешу. Боюсь сломаться. За ослепительно-белым столом Утешитель заполняет документы. Мама, папа и Эмили склонились над телом Дэнни. Седые пряди девочки сливаются с цветом каталки.

Это не моя подруга. В ее волосах нет солнца. Но я нарисую ее рыжей, с улыбкой и карими глазами. Разгадаю кроссворды. Найду ошибку в коте с тремя ушами. Пройду гонки.

Меня позвала Рене, чтобы я попрощалась с Дэнни. На часах — почти восемь. Скоро девочку увезут в первый блок. Им мало исследований.

Говорят, самые жестокие убийцы жили в том мире. Нет. Они живут сейчас и носят костюмы роботов.

— Обещаю, я нарисую, — роняю я одними губами.

Будто услышав, меня замечает папа. Я чертыхаюсь. Они виноваты, а я не из тех, кто умеет жалеть. Плохой я Утешитель. Впрочем, как и эти роботы.

«Мне жаль», — захлебывается внутренняя плакса. Ничего. Она исчезнет через пару дней, и тогда я осушу слезы и прошепчу: «Мне плевать».

Папа проводит пальцами по стеклянной стене. Мама и Эмили видят это, но не двигаются с места. Я благодарю их взглядом. Наше прощание с Дэнни должно быть только нашим. Здесь и так много зрителей.

Я смотрю на отца. Он ищет поддержку, я — раскаяние. Не получив желаемого, мы подгоняем друг друга к обрыву.

Я отстраняюсь от стекла. Пора уходить — я вот-вот сдамся.

Не бойся, Дэнни. Я нарисую, разгадаю, выиграю. Сделаю все что угодно, лишь бы воссоздать тебя по крупицам. Не сомневайся. Хотя ты и не сомневалась.

В конце концов, можно купить краску для волос.

Но мы не учли, что в конце концов никакая краска не понадобится. Я нащупываю в кармане подарок от женщины из нулевых районов. Теперь я знаю, кому его отдам. Ей это важно.

Я проскальзываю в кабинет и подзываю к себе Эмили.

— Она хотела проснуться прежней. Очень. — Я оставляю в ладонях несчастной женщины пакетик. — Красная пастель.

Вот и все. Не люблю долго прощаться. Да и боюсь запомнить Дэнни седой. Бреду к лифту. Чувствую спиной тревогу родителей, но не позволяю себе смягчиться. День за днем мой демон сгорает и вновь возрождается. Мы с этим фениксом слишком крепко связаны.

Глаза начинает щипать. Дэнни мертва. Девочка, с которой мы мечтали о платьях и танцах, мертва. Мы не успели пройти гонки. В висках пульсирует азбукой Морзе: «Навести Эллу. Успей навестить».

Я поднимаюсь к друзьям, но застаю только Ника.

— Все в порядке? — спрашивает он хмуро.

Звучит как свист пули. Раз, и меня нет. Я не выдерживаю, и моя слабость, боль, пепел феникса превращаются в слезы. И снова все видится фрагментами, как в плохо прорисованном мультике. Пальцы-ледышки на щеках, теплота толстовки, пьянящий запах одеколона, хриплое дыхание мне в макушку, зыбкая нерешительность и дрожь. Моя или Ника — не важно.

— Дэнни. Девочка, с которой я разгадывала кроссворды, — бормочу я в перерывах между всхлипами. — В общем… Ее прооперировали.