Бойня

Партия Здоровья решила ограничить предложение животных жиров. Обезвредить этих преступников, главных врагов в борьбе против ожирения. Производство мяса птицы остается на прежнем уровне. А производство свинины, как утверждает статья, в ближайшие пять лет следует уменьшить на семьдесят пять процентов. Сократить производство молока. В сочетании с новым налогом на импорт, который после долгих дебатов и с оговоркой “в порядке исключения” все же провели через Европейскую комиссию, эти меры должны привести к значительному уменьшению потребления жира населением. Ограниченное предложение свинины и жирных колбас должно сбалансировать провалившийся налог на сахар – так заявил корреспонденту министр сельского хозяйства. “Если мы затянем этот пояс, – сказал министр, – у шведов появятся хорошие условия затянуть собственные пояса и с удовольствием глянуть на себя в зеркало”.

Хелена вздохнула. Ландон прав – пора отказаться от подписки. В нынешней Швеции, в Швеции, управляемой Партией Здоровья, сказал он, хороших новостей не бывает. И опять та же мысль – мысль, которую она упорно гнала от себя все последнее время. Ей, конечно, удалось убедить школьное руководство, что Молли в хороших руках, в частной реабилитационной клинике, но как долго это может продолжаться? И что будет, если Молли не появится в школе к началу второго полугодия? Закон об обязательном среднем образовании никто не отменял. Не дай бог, привлекут социальные службы.

Она услышала шорох шагов по гравию и замерла. Глупая затея – прятаться в Каварё. Это же дом ее отца… один щелчок мыши на сайте “Эниро”[14] – и они уже тут.

Почему-то ее успокаивало сознание, что Ландон живет совсем недалеко. Но как с ним трудно… а может, просто осторожничает. Хелена была совершенно уверена – она ему нравится. То, как он на нее смотрит, легко истолкует любая женщина. Но каждый раз, когда возникала возможность близости, он словно прятался в раковину – быстро и даже судорожно, точно улитка от малейшего прикосновения. Зачем она настаивала, чтобы он пришел? Да еще и заманивала. “Блинчики”… фу, как стыдно.

Быстро сложила газету. Он же сказал, что придет, – и пришел.

Надо встать и замесить тесто.

– Нам придется купить поросенка.

– Что? – Хелена в изумлении отвернулась от плиты.

– Поросенка. – Ландон кивнул на газету. – Будем здесь, на Каварё, держать поросенка. Даже двух поросят. Или трех. Будут три поросенка. И корову. Мясо, молоко… выживем.

– Не знаю, удастся ли им протащить эту реформу. Чиновники в Брюсселе хотят сделать из Швеции подопытного кролика. Вполне возможно. А потом начнут морить голодом свои страны.

Она встряхнула сковородку. Блинчик тут же отлип и изящно соскользнул на блюдо. Добавила сливочное масло. Сковородка злорадно зашипела, и Хелена вылила очередную порцию теста. Оно тут же начало пузыриться.

Молли спустилась со второго этажа, увидела Ландона и просияла.

– Банановый наркофан пришел! Привет!

– И тебе привет. – Ландон улыбнулся. Детское словотворчество бывает неотразимым.

– А блинчики тоже с бананами?

– Ты руки помыла? – Хелена на секунду отвернулась от плиты.

– Помыла…

– Когда?

– Вчера!

Ландон расхохотался. Хелена завела глаза к небу и процитировала старую шутку:

– Мам, а почему руки моют раз в неделю, а ноги – никогда?

После завтрака они остались вдвоем за кухонным столом – Молли куда-то убежала. Ландон был необычно молчалив.

– Не знаю, как смогу уехать, – сказал он наконец.

Хелена сжала в руке вилку. На этот раз она не будет мешать, пусть выговорится.

– Словно угодил в какую-то пространственно-временную дыру… провал во времени. Пока я здесь, ничего другого в мире не происходит. Но стоит уехать… – Он вздохнул и покачал головой. – Стоит уехать, и… ну, ты сама знаешь. Реальность.

– А когда ты должен вернуться на работу?

– Сразу после Хеллоуина… то есть сегодня-завтра. Но вообще-то я должен был быть на кафедре две недели назад. Никак не могу просто сесть в машину и уехать.

– Не можешь? Или не хочешь?

– Догадайся…

– Так оставайся.

– Но это же невозможно!

– Тогда уезжай.

Он посмотрел на нее – как ей показалось, с отчаянием.

– Я не пойму… ты хочешь помочь или…

– Думаю, ты преувеличиваешь проблему. Всегда ведь можно съездить и вернуться. Это же Упсала, а не Сибирь.

– А ощущение, что Сибирь.

Наверное, не притворяется – и в самом деле мучается. А может, хотел сделать комплимент. Она кивнула на блюдо:

– И как? Будем драться за последний блинчик? Или будешь джентльменом?

– Лучше подраться, – натужно пошутил он.

Она улыбнулась.

– А ты хорошо представляешь, с кем имеешь дело?

За последние сутки Моника набирала номер Риты каждые полчаса. Что делать? Поначалу не особо беспокоилась – и раньше бывало. Не брала трубку, не отзванивалась. У дочери бывали такие периоды. Но на этот-то раз – несколько недель!

И все из-за Леннарта, уж в этом-то Моника была уверена. Рита взвалила на себя вину за смерть отца. Тяжесть оказалась непосильной. Дочь очень изменилась. В больнице ей предлагали психотерапевта, но она отказалось – тогда у нее был Ландон.