Бойня

– Я всего лишь реалист. Я реалист, а народ не дурак, он даст мне возможность завершить начатое. Пока мы не…

– Что?..

– Пока мы не станем самой поджарой и здоровой нацией в Европе.

– По-моему, французов тебе не догнать.

– Норвежцев обошли уже в прошлом году. И голландцев.

– При чем тут голландцы? Я говорю о французах. О Франции, Юхан. Этот траханый Диор и все такое прочее.

Юхан качнул головой:

– Посмотрим.

– А что, разве не важно, что тебя кто-то опередил? К тому же, насколько мне известно, у тебя зуб на французов.

Юхан беззаботно пожал плечами, но беззаботность далась не без труда. Ханс Кристиан бестактно намекнул на Эми. Еще в Нью-Йорке Эми ушла к какому-то французу, с которым только что познакомилась. Это выше меня, Юхан. С ним я почувствовала себя настоящей женщиной.

– Дело не во Франции, – сказал он. – Важно победить.

Ханс Кристиан поцокал языком.

– Победить… По правде говоря, не думаю, что тебе это удастся. Люди настолько наголодались, что скоро вернутся к прежним привычкам. К тому же многие плевать хотели на твои указы.

– Вижу, вижу… – Юхан кивнул на намечающееся пивное брюшко приятеля.

Ханс Кристиан натянуто улыбнулся.

– Тогда выпьем… Ты большой мастер портить настроение, этого у тебя не отнять.

Юхан неохотно поднял бокал.

– А что будет после? – поинтересовался Ханс Кристиан.

– После чего?

– Как твои реформы будут продолжаться? Ну хорошо, все похудели до неузнаваемости. А дальше что? Стратегические планы или как там у вас это называется?

– Это и есть стратегический план.

– Школы, промышленность? Занятость?

– Всему свое время.

– Всему свое время? Не обижайся, Юхан… иногда меня удивляет, какая муха укусила тех, кто за тебя голосовал. Ваши стратегические планы развития страны? Все отощают, как скелеты, вот вам и планы.

– А ты совсем не читаешь газет? Я – народный герой Швеции.

– По-моему, это все больше говорит о народе, чем о тебе.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что сказал. Впрочем, ладно. Не бери в голову.

Юхан сделал большой глоток вина. Не стоило бы пить в такой ранний час, но у него не получалось перехватить инициативу в разговоре. Почти забытое, но очень неприятное чувство.

– А ты? Как дела у тебя? Чем занимаешься в последнее время? Ты же знаменитый фотограф и оператор.

– В последнее время? Снимаю китов для NRK[22]. Всю прошлую неделю провел на севере Норвегии. Увлекательная штука.

– Нарвик?

– Тромсё. Красивые места. И народ симпатичный, не перепьешь. – Он покачал головой: – Годы дают о себе знать.

– Не так уж мы и стары.

– Я – да. Ты-то нет, конечно. Тебя назвали самым сексуальным мужчиной в стране.

– Не мужчиной, а политиком. Самым сексуальным политиком, – произнес Юхан раздельно, с ударением на последнем слове. – Честно говоря, такой забег выиграть нетрудно.

Ханс Кристиан засмеялся.

Юхан сделал еще глоток. Наконец-то алкоголь начал действовать. Настроение поднялось. Какая разница? Он и Миккельсен как братья. “Мы как братья”, – наперебой заверяли они друг друга. Особенно после пары кружек пива. Братья-то братья, но в последнее время требовался определенный разбег, чтобы вновь ощутить это братство.

Их знакомство состоялось почти сорок лет назад. Ханс Кристиан с матерью переехали в дом неподалеку, и Хо-Ко пошел в одиночку знакомиться с окрестностями. И попался на глаза Туссе, престарелой соседской овчарке, которая терпеть не могла, когда окружающие ее предметы передвигаются чересчур быстро.

Вой услышал Юхан. И это была не полицейская сирена, не “скорая помощь” и не назойливый клаксон мороженщика (единственный звук, который Юхан за свою семилетнюю жизнь связывал с Чем-то Отличающимся от Обычного). Этот новый звук был достаточно интересен, чтобы бросить модель самолета. Он выскочил на улицу и увидел у забора согнувшегося в три погибели мальчишку – и Туссе, вцепившегося в его руку.

– Не тронь! – заорал Юхан, подбежал и схватил мальчика за руку.

Туссе неохотно отпустил руку и побрел к будке. Но мальчишка продолжал реветь. Юхан приблизил голову так, что они едва не стукнулись лбами, и приложил палец к губам:

– Тсс…

Мальчик внезапно замолчал, будто кто-то щелкнул выключателем.

– Хорошо. – Юхан улыбнулся, скрестил руки на груди и торжествующе посмотрел на нового приятеля. – Очень хорошо.

Через неделю явилась фру Миккельсен. Одной рукой она держала сына, а другой сжимала пышный букет цветов. На руке у мальчика красовался пластырь. Юхан услышал стук ее каблуков по каменной плитке и отложил надоевшую модель, с которой возился чуть не месяц. Правда, урывками.

Вышел на крыльцо и показал на руку:

– Как рука?

– Хорошо… – пропищал Ханс Кристиан. – Он вообще-то не укусил, только прихватил. Но все равно пришлось уколы делать.

– Окей. Меня он тоже прихватывал.

– Тебя тоже?

– Не страшно. И не больно, только не надо дергаться.

Ханс Кристиан уставился на него с восхищением. Юхану это польстило.

– Хочешь посмотреть на могилу? – спросил он, когда фру Миккельсен ушла.

– Могилу?