Бойня титанов

— «Охотники» наши. — Харртек выдержал паузу. — Четвертая манипула Фуреанс, с этого момента и вплоть до особого распоряжения я требую пользоваться исключительно прямой телепатической линией передачи информационных импульсов. — Он подумал, не пощадить ли их гордость небольшой ложью, но честь требовала правдивости. — Вокс суть орудие низших существ. Хвала Машине и хвала богу войны.

Он разорвал связь, не дожидаясь ответа. Губы плотно сжались. С этого мгновения он будет общаться только через устройства машины, как и надлежит делать. Ничто не должно отвлекать его от манифольда.

<Модерат-ораториус, разъединить вокс-каналы,> приказал Харртек. <Как внутри Легио, так и внешние.>

Ораториус повиновался без слов. От него и не требовалось ни ответа, ни тем более каких-либо комментариев. Единение с «Нунцио Долорес» восстановилось, и сквозь разум Харртека хлынул благословенный поток данных, милосердно избавленный от досадных погрешностей человеческой речи.

Восприятие «Нунцио Долорес» вытеснило собственные чувства Терента, но тем не менее он смутно ощущал целлу вокруг себя и людей, с которыми делил это пространство. Рулевой, штурман, сенсориус, ораториус, максимус — всех он знал только по их статусу; Харртек никогда не запоминал их имен, это в Легио Вульпа не было принято. Он даже не знал точно их половой принадлежности. Богомашина «Нунцио Долорес» была титаном класса «Полководец», и управление ею требовало от принцепса полной концентрации внимания. Имена только мешали. Модераты представлялись ему лишь одетыми в шлемы телами, компонентами в организме, где главную роль играл разум Харртека. Он уделял им не больше внимания, чем своим ногтям. Они сохраняли способность самостоятельного мышления, но при объединении экипажа через манифольд их мысли оставались далеким размытым шумом. Терент чувствовал их сущности где-то внизу, где они трудились совместно с машинами, за которые отвечали.

Блок мыслеуправления осуществлял грандиозную связь с вышней силой. Душа Харртека сливалась с воплощением их бога, его разум захлестывала красная ревущая волна огненной сущности «Нунцио Долорес». Она билась в нем, стремясь освободиться от его воли, хотя, как это ни парадоксально, машина ничего не могла сделать без принцепса, соединявшего царства грубой материи и движущей силы. Харртек вынуждал ее повиноваться его воле, наслаждаясь своей властью, наблюдая за ее тщетным сопротивлением.

Погрузиться в машину значило окунуться в чистейшую ярость. Информационные блоки и нейронные затворы не позволяли модератам познать истинную сущность «Нунцио Долорес» и испытывать то, что чувствовал Харртек. Их можно было сравнить с ополченцами, укрывшимися за щитами, тогда как он был благородным рыцарем, мчавшимся впереди, чтобы поразить дракона одной только силой своей воли. А сила воли необходима, ведь что еще способно обуздать такое могучее существо, как богомашина? «Нунцио Долорес» был настоящим исполином, тридцатипятиметровым воплощением технологического мастерства, наглядным доказательством того, что пришло время человечества и что он владеет чрезвычайно сильными инструментами убеждения.

Его левый кулак метал мудрость древних, принимавшую обличье столбов разрушительного света, поскольку на этой руке была установлена пушка «Вулкан» класса «Беликоза», считающаяся лучшей в этой категории во всей Галактике. Техножрецы утверждали, что параметры и функции орудий такого образца из разных миров-кузниц не отличаются друг от друга, но они лгали. По мнению Харртека, священные служители машин нередко обманывали экипажи титанов. Орудие «Нунцио Долорес» в пять сотен тераватт безудержной ярости превосходило многие пушки. Но даже мощный плазменный реактор «Нунцио Долорес» мог обеспечить несколько выстрелов «Беликозы», после чего производительность падала. Это смертоносное оружие предназначалось для завершающих ударов.