Бойся Дика (СИ)

— Так и вижу название «Будни богатого бунтаря», а на плакате — Дик Кайзер в красных трусах и с трубкой во рту.

— С трубкой?

— Ага, со старперской такой, вырезанной из дерева, — изображает, как её курить, и закашливается, сильно входя в образ деда.

— Вот это ты смешно! — поддерживаю приятеля смехом. — Ладно, давай до завтра.

— Бывай! — Джефф машет на прощание и идет к велику.

Возле школьных ворот Дик с компанией, и по всем теориям вселенной он должен остановить меня, когда я буду проходить мимо них. Что-то вроде: «Ну как тебе сегодняшний отсос? Кто у нас король сочинений?» — я должен услышать, но не слышу ничего.

Дик даже не смотрит на меня, проходящего совсем близко с ними. Ноль реакции… и с чего я решил, что будет противостояние? По-моему, у нас с Диком ничего не будет.

*

Сегодня утром судьба предоставила нам с Диком возможность поговорить один на один. Я как раз подходил к школьным воротам, когда мерседес остановился и из него вышел Дик. Посмотрев на меня, он ничего не сказал, а сразу же пошел в школу. То есть его безразличие не вызвано присутствием одноклассников, он просто не хочет со мной общаться.

Противно, я словно теряю его второй раз, хотя и не обретал вовсе.

— Buongiorno, — сеньора Веспуччи заходит в класс, и сразу за ней Дик.

Из наших только я, Дик и Ника взяли себе второй язык, после немецкого. Я долго уговаривал Джеффа решиться на итальянский, но он как морозился с самого начала, так и морозится до сих пор. Как-то он признался, что его от немецкого-то колотит, а тут еще дополнительная нагрузка, абсолютно лишняя, к слову.

— Надеюсь, все сделали упражнения со страницы пятьдесят шесть, — молодая учительница обводит нас внимательным взглядом, — мистер Кайзер, поторопитесь занять место.

— Bene, — ворчит Дик, на ходу снимая с себя рюкзак, и совершенно неожиданно кидает его, поначалу мне кажется, что кидает в меня, но с грохотом его вещь оказывается на парте позади. Там обычно сидит Джефф, но не на уроках итальянского, естественно.

Дик впервые садится сзади меня, и это как-то настораживает.

— Пройдемся по неправильным глаголам, а после выполним небольшой тест по грамматике, — сеньора Веспуччи берет в руки мел и подходит к доске. — Я пишу здесь, вы записываете в тетрадях. Итак… глагол «делать»

«Fare» — появляется на доске, и следом учительница выписывает: «faccio, fai, fa, facciamo, fate, fanno».

Записываю к себе, и под лопаткой резко начинает чесаться. Выгибаюсь, чтобы перестало, и перестает, только не надолго. Завожу за спину левую руку, почесать, и мои пальцы касаются чего-то теплого.

— Следующий глагол — это «dare», что означает «давать».

Оборачиваюсь, не успевая записывать, и дергаюсь, потому что «что-то теплое» оказывается пальцами Дика. Он не пишет глаголы, он вытянул руку вперед, лег на нее, а пальцами касается моей спины.

— Перестань, — шепчу ему и возвращаюсь к лицезрению доски.

Сеньора Веспуччи разбирает уже глагол «знать», а я еще тот не переписал. Тороплюсь, пачкаюсь в чернилах и снова вздрагиваю, потому что Дик касается моей спины увереннее, настырнее. Проводит пальцами линию, это почти поглаживание.

— Эй, — приходится обернуться опять. — Хватит трогать, я не могу сосредоточиться.

Дику пофиг, он даже глаз не открывает, засранец, еще уснуть поди надумал.

— Мистер Уорт, подскажите мне глагол «выбирать», — требует учительница, отвлекая меня от Дика.

— Эм, scegliere, — почти спрашиваю, а не отвечаю, и, к моей радости, она принимает ответ и начинает расписывать формы.

Так и проходит всё время с глаголами. Дик не перестает водить пальцами по моей спине, а я напрасно пытаюсь отвлечься от этого. В какой-то момент даже бросаю переписывать с доски, просто чувствую только эти пальцы, которые словно с иголками на кончиках, иначе не объяснить покалывание.

— Тест легкий, но оценки будут учитываться, — сеньора Веспуччи раздает единичные листы.

«Tu che programmi … per domenica?» — читаю первый вопрос, и тут же четыре варианта ответа: «hai, ha, hanno, ho».

Да, действительно легкий, щелкаю механическим карандашом и заношу руку для галочки, как…

— Подскажешь? — тихо так, и дыхание опаляет ухо.

— Ты знаешь итальянский лучше меня.

Не отвечает и не отодвигается, его дыхание я по-прежнему чувствую кожей, и кровь приливает к лицу такая же жаркая, как его выдохи.

— Non sono sicuro, — и наконец Дик перестает нарушать мое личное пространство.

Non sono sicuro? Я даже не знаю перевод, хотя, вроде бы, это значит «Не уверен».

Поворачиваюсь к нему и вижу, как он прищуривается, это почти флирт. Черт, он что, вздумал меня закадрить? Серьезно? Та хватка на бедре, многозначительное от гея «отсосал», «только ты и я, Рэнди», дыхание в ухо…

Я сейчас взорвусь хохотом, мои губы растягиваются в улыбке, и, забывая про тест и сеньору Веспуччи, шепчу ему:

— Не купить, так соблазнить, Дик? — хмыкаю. — С Мартином у тебя больше шансов, я, знаешь ли…

— Отвернись, — грубо и задиристо. — Отвернись, мать твою. — а теперь злобно.

Немного офигеваю от такой эмоциональной перемены Дика, и приходится прикусить себе язык.

*

Почему меня?