Бойся меня

— Да, это оно. Можешь посмотреть сейчас или когда будешь дома. Вряд ли стоит говорить, что она не предназначена для глаз посторонних.

— Что там?

На губах Саввы расцветает почти озорная улыбка.

— В ней разные файлы. Обнародовав их, ты сможешь посадить меня в тюрьму на очень много лет.

49

— Привет, дочь. Занята? Не отвлекаю тебя?

Голосу, звучащему из динамика, с трудом удается продраться в мое сознание. Я все еще не в силах оторвать глаз от экрана ноутбука, на котором открыто содержимое с флешки Саввы.

— Я тебе перезвоню, мам, — сиплю я на автомате.

Рука с телефоном возвращается на стол, а палец давит на мышку, чтобы открыть следующий документ. Флешка — это нелицеприятный кусок биографии Саввы за минувшие двенадцать лет. Я понятия не имею, кто все это собирал, но, вероятно, это был не один человек. 

Документ номер один: избиение одноклассника на территории учебного заведения. Сотрясение головного мозга второй степени тяжести и множественные гематомы на теле. В полицию обратились родители пострадавшего подростка. По их словам, причиной конфликта послужило словесное оскорбление, адресованное Огаревым В.Ю. Раевскому С.В. 

Документ номер два: драка с мужском туалете того же учебного заведения. Пострадали двое подростков в возрасте шестнадцати лет. Перелом ребра и сотрясение мозга у одного, травма сетчатки, лицевой кровоподтек и ушиб солнечного сплетения — у второго. По утверждению обоих Раевский С.В. стал вести себя агрессивно после произнесенной в его адрес безобидной шутки, и им пришлось обороняться. У Раевского С.В. сломан нос и также диагностировано сотрясение мозга. От госпитализации он отказался.

Документ номер три: нападение на директора службы безопасности компании «Орион». Мужчина доставлен в больницу в бессознательном состоянии. Диагностированы травма затылочной области и перелом двух ребер. По словам потерпевшего, их конфликт произошел на проезжей части. Голотурин В.Д. вышел из машины, чтобы прояснить ситуацию, но Раевский не стал его слушать и почти сразу же нанес удар ногой в живот.

Подобных обвинений в адрес Саввы около пятнадцати, и все они говорят об умышленном нанесении телесных повреждений другим людям. Часть нападений совершены им еще будучи подростком, но основная — после достижения совершеннолетия. В файлах содержатся фотографии пострадавших, но их я смотреть не решаюсь. Так его преступления станут слишком реальными.

Я подношу закрываю глаза, чтобы перекрыть источник генерации ужасающих сцен, и тру виски. Пальцы холодные и дрожат. В чем дело, Мирра? Что-то из увиденного тебя шокировало? Ты ведь и без этой флешки обо всем знала и даже была свидетелем его жестокости. Охранники «Лувра», которых он безжалостно отпинал ногами, тот бомж. 

Наверное, дело в концентрации жестокости, собранном на одном цифровом носителе. Я предпочитала думать, что случай в клубе — это вышедшая из-под контроля самооборона, а хладнокровное избиение насильника — наказание за неповиновение. Я могла бы раз за разом продолжать находить для Саввы оправдания, но, вручив мне это «оружие», он не оставил мне шансов. Можно сколько угодно убеждать себя в том, что подростки, «шутившие» в туалете, его глубоко оскорбили, а тот директор службы безопасности наверняка из тех, кто любит бравировать властью и нарвался сам, но факт останется фактом: Савве нравится причинять людям боль, неважно, душевную или физическую. 

Мой телефон снова оживает, на экране — номер секретарши Андреева. Я выключаю звук и навожу курсор мыши на нераспечатанную папку с надписью «Раевский В. Д.» Убеждаю себя, что готова, но пальцы с каждой секундой леденеют все сильнее. 

Первой открывается фотография. Она не самого лучшего качества, но и этого достаточно, чтобы разглядеть лицо Саввы, выходящего из машины. Он выглядит моложе и волосы у него короче. На фотографии указана дата и местоположение: двадцать третье июля две тысячи шестнадцатого года, время: двадцать два двадцать шесть, Малая Бронная. На следующем снимке Савва выходит из здания, направляясь к припаркованному автомобилю. Дата та же. Время: двадцать два тридцать пять. 

Я листаю дальше и в отчаянии закусываю губу. Третье фото — это обгоревшее двухэтажное здание с черными дырами окон. Вывеска на обугленном фасаде потемнела, но ее все еще можно прочесть: «Арт-студия Вениамина Раевского». 

Я отчетливо слышу жалобный звук рвущейся нити. Так умирает надежда. Теперь это официально: Савва — организатор и виновник смерти своего отца. Зачем он дал мне эту чертову флешку? Я все равно никогда не смогу ей воспользоваться, а без нее могла бы и дальше находить ему оправдания. Любовь умеет со многим мириться — теперь я это точно знаю. 

Последнюю папку я просматриваю мельком: это бухгалтерская отчетность с поистине космическими суммами прибыли. То, что компания Саввы явно уклоняется от налогов, не производит на меня впечатление. Точно не после увиденного.