Бойся меня

На желейных ногах я встаю с дивана и иду на кухню. Мне необходимо выпить, а где-то в холодильнике должна быть бутылка вина. Что я чувствую? Не знаю. Если бы я не была так усердно занята прятаньем головы в песок, то вполне могла догадаться о том, что его прошлое не было законопослушным. Так для чего Савва дал мне эту флешку? Это очередное снятие фильтров? Обнажение души? Или же он действительно хочет дать мне контроль над собой? Знает, что не имеет границ и доверил мне красную кнопку? 

Белое сухое обжигает горло холодом. Я в два глотка осушаю фужер и, дав себе время прочувствовать расслабление, набираю сообщение Савве: «Я посмотрела. Кто все это собирал?»

Ответный звонок раздается через секунду.

— Органы правопорядка, конечно. Я потратил много денег, чтобы оставаться на свободе.

— Зачем ты передал флешку мне? Тебе лучше ее уничтожить.

— Считай это моим подарком. Для тебя важно ощущать контроль над своей жизнью, а со мной ты его теряешь. Я даю тебе рычаг.

— Я никогда им не воспользуюсь, — мой голос понижается до шепота, а на глазах необъяснимо выступают слезы. 

Тишину квартиры нарушает звук входного звонка. Держа телефон возле уха, я выхожу прихожую и, дернув дверь, застываю.

Савва переступает порог, за секунду разнося по квартире дерзкую самоуверенность и мой любимый запах. 

— Я это знаю. 

— Ты все это время был здесь? 

— Неподалеку, — уклончиво произносит Савва, слегка улыбаясь. — Если ты выглянешь в окно, то увидишь грузовик, который я нанял, чтобы перевезти твои вещи в мою квартиру. Но пока я поднимался к тебе, понял, что будешь ждать другого. Сегодня сыграем по-твоему, Мирра. Ты переедешь ко мне?

50

Еще одно доказательство, что мой отклик на него в тысячи раз острее, чем на любого другого мужчину в моей жизни: слов не находится, есть лишь сухое першение в горле и напряженная дробь в левой половине груди. Савва предлагает мне переехать к нему. Эмоций такой силы я не ощущала даже, когда Вельдман делал мне предложение. Возможно, потому что с Саввой сценарий «колено-кольцо» кажется выдуманным и театральным. «Переедешь ко мне?» — для него и есть «пока смерть не разлучит нас».

Савва ждет моего ответа, ни на секунду не отрывая от меня своего гипнотического взгляда. Он будто знает, что если наш зрительный контакт прервется, он потеряет возможность управлять моим разумом. Его немое нетерпение заполняет собой воздух прихожей, забирается мне под одежду, давит, подгоняет. Раньше я бы со стопроцентной точностью почувствовала раздражение от такого прессинга, но сейчас его нет. Савва ведь даже не пытался скрыть, что вопрос — это формальность. Он делает ровно то, о чем сам и рассказывал: поглощает еду, вкуса которой не чувствует, просто потому что так нужно. Играет по правилам чуждого ему мира. Для чего? Ради меня и на то есть какая-то другая причина?

Я крепче стискиваю плечи и удерживаю его взгляд. Пусть привычные границы рядом с Саввой сместились, но я не его марионетка. 

— Надеюсь, грузовик не обошелся тебе слишком дорого, потому что прямо сейчас я не дам тебе ответа. Я только что узнала о той части твоего прошлого, которая напугала бы любого здорового человека. Не самое подходящее время для переезда, не находишь?

Я знаю, что такой ответ вызовет в нем протест и оказываюсь права: красивые черты заостряются, взгляд переливается серым.

— Содержимое этой флешки что-то изменило между нами?

Оно должно, Савва, но я все еще наслаждаюсь твоим запахом и твоим присутствием. Ты так сильно инфицировал меня собой, что я не чувствую к тебе отвращения. Понятия не имею, по каким полкам мое подсознание сумело расфасовать эту чудовищную информацию, но она все еще находится во мне и меня не стошнило. 

— Скорее, нет, чем да, — Еще полгода назад даже мысль о таком ответе меня бы ужаснула, но сейчас я не вижу смысла кривить душой. — А об остальном мне нужно подумать. И я знаю, что тебе не понравился мой ответ, но это ведь ты решил сыграть по моим правилам.

На его щеках появляется мое любимое украшение — очаровательные ямочки. Глядя на них, я впервые задаюсь вопросом, а не является ли и его улыбка тем самым пресным рисом? Понимает ли Савва ее суть, или улыбается потому, что улыбка — это тоже известное оружие?

— Машина ведь все еще не уехала, Мирра, а игру всегда можно остановить.

— Ты пытаешься меня напугать? — я тоже улыбаюсь, хотя от этого завуалированного предостережения позвоночник дерет холод. 

— Нет, конечно. Зачем мне это?

Хватит. Для чего я поддерживаю этот обмен фальшивыми эмоциями, делая вид, что его слова не приводят меня в отчаяние и не пугают? Я это все еще я, и это не соревнование. Разве есть у нас даже шанс на будущее, если все будет так как сейчас? Савва сметает границы, а я лишь пытаюсь свыкнуться с новыми горизонтами? 

Мне приходится сделать над собой неимоверное усилие, чтобы снять маску твердости и обнажить истинное лицо растерянной и влюбленной в него женщины. Я так привыкла быть сильной, что показывать боль мне часто стыдно и тяжело. У Саввы и без того имеются сложности с пониманием человеческих душ, чтобы пытаться усложнить ему задачу.