Бойся мяу

Шагнул к двери, но Маша вновь остановила:

– Ты хотел отмотать? Так? – Женек замер. – Но зачем?.. Извини, кассеты там уже нет.

– Надеялся исправить… кое-что…

Сестра поднялась из кресла:

– Что-то ужасное? На тебе лица нет. Беда какая-то? Что случилось?

Женька пожал плечами. Конечно, ужасное. Настолько, что он не заслужил второго шанса.

Маша подошла ближе, чуть прихрамывая.

– Ну чего ты? Где твои сестры? Пожалуйста, ведь… ведь не с ними же что-то стряслось?

– Нет, Маш, это я… просто я п-придурок, но понял это слишком поздно, – выговорил он, тяжело вздохнув.

– Дурак! – воскликнула она.

Женек удивленно обернулся.

– Испугал, черт, – улыбнулась Маша. – А слишком поздно не бывает.

– Но я не успел. Кнопка не работает.

– Не все можно исправить этой штуковиной. – Она кивнула назад, а рука легла на бедро. – Да и не нужно. Так что случилось-то? Я никому не расскажу.

Маша чуть пригнулась и приподняла козырек бейсболки, заглянула в глаза. Женька хотел уже вырвать козырек, крикнуть: «Отвали!» и сбежать, проклиная всех и вся, но она смотрела так участливо и по-взрослому спокойно, что, если б подмигнула, он, скорее всего, улыбнулся бы. И, однозначно, стало бы легче. Возможно, на мгновение, но легче.

– Обидел, – выдавил он. – Обидел друзей. Зачем-то, как дурак. И что вот теперь? Будут разве они со мной говорить?

– Ну, братишка, тут есть средство и получше магического видика, – Маша выпрямилась и уперла руки в бока.

Зажглась надежда. Неужели точно будет легче? Взглянул с немым вопросом, затаив дыхание.

– Просто попроси прощения, – открыла секрет сестра и, видимо, заметив тень его разочарования, добавила: – Да, это совсем не то же, что кнопку нажать, но легко не всегда значит хорошо, понимаешь? Ну, обидел, с кем не бывает. Достойный выход – попроси прощения. Это даже полезно, знаешь. Как… как есть чеснок.

Женька скорчил гримасу. Маша хмыкнула, заулыбалась.

– Но если… и они тоже… в чем-то… – начал он, но она качнула головой:

– Даже если так, ты отвечай за свои слова. Ну, сделай первым шаг, не будь надутым индюшонком. Это смело, по-мужски. Ты же уже не маленький, а, Евгений?

Он скорчил другую гримасу – как-то неловко было слышать свое взрослое, такое грозное имя. Но не согласиться не мог.

– Я не размазня, – сорвалось у него.

– Во-о-т.

– Но как? – развел он руками, боясь представить, что все же пойдет и… и будет извиняться?

– Ой, да ради бога, Жень, ну, двух предложений хватит. – Маша двинулась обратно к креслу и перед тем, как устроиться в нем, закончила: – Запоминай. Хорошенько. Обязательно еще пригодится. «Я был не прав. Пожалуйста, простите». Точка.

«Я был не прав. Пожалуйста, простите», – повторял Женя, смело вышагивая по улице. Школьное поле опустело, он проверил. И теперь направлялся вниз, к Колиному дому. Он так и скажет, просто – раз, два. Потому что зря, действительно зря устроил эту глупую ссору. Это по-прежнему было ясно. И спорить с несогласным голоском внутри не собирался.

Однако, проходя мимо бабушкиного дома, почувствовал вдруг, как проголодался. Посмотрел на дом, затем дальше по улице и снова на дом.

А ведь наверняка и Колька сейчас обедает, возможно, вместе с Митей, и тут он заявится. Но это же хорошо, с другой стороны, не пришлось бы искать их. Да и извинения не надо дважды повторять.

Вроде пошел дальше, но живот заурчал, и в горле пересохло. Вспомнил, что сбежал на поле, не предупредив сестер. А вдруг дома уже переполох? Вдруг его потеряли?

Может, заглянуть на полчасика, показаться, что жив – здоров, и перекусить? «Я был не прав. Пожалуйста, простите», – всё он помнит и разве ж забудет за неполный час?

Женек медлил, колеблясь. Вновь замотал головой – то на свой дом, то на дом Коли, маячивший в отдалении. Так он за то же время успеет – живот заныл – сказать пацанам эти простые непростые слова. И уже с чистой совестью…

Мысль потерялась. Посреди улицы в двадцати шагах он увидел кошку. Черную, взрослую. Не котенка и не тощую замухрышку. Она сидела мордой к нему. У соседнего дома ребенок катался на велосипеде, теребя звонок. Но кошка и ухом не вела.

«Просто кошка», – попробовал внушить себе Женька. Однако тут же отвернулся и поторопился домой.

Так нет же, нет, разве будет он спорить, что готов был идти к Коле, знает же, что готов, но эта чертовая кошка. Вот откуда она взялась? Еще и черная. А он – один! По-настоящему один. Значит, через полчаса?..

Через полчасика.

Дернуло обернуться.

Кошка сидела там же, словно ей и не надо никуда. Могло показаться, что ей и до него нет дела, если бы она не глядела так в его сторону. Странная, неподвижная кошка.

Только Женек подумал это и отвернулся было, как краем глаза уловил, что черное пятно пришло в движение. Он сорвался на бег и за несколько секунд долетел до ворот. Не теряя времени, подпрыгнул, крутанул ручку. Засов выскочил, Женька забежал внутрь и захлопнул дверь.

Дома никто его не терял. Сестры лавировали из комнаты в комнату, перебирали свои гардеробы, менялись блузками, юбками и сарафанами, мерили и перемеривали. Мама, завидев его, без вопросов усадила есть.