Бойся мяу

Пока жевал макароны с фаршем, покусывая помидор, поглядывал во двор. Все было тихо. Потом, когда тарелка опустела, дверь в воротах распахнулась. Причем не ясно кем. Некоторое время не происходило ничего. Женек ждал – сейчас за порог прыгнет она – ждал и сам же не верил.

Она и вправду перешагнула через порог. И пошла по дорожке, цокая копытами и помахивая рогами. За коровой во двор вошел дядя Юра.

«Просто кошка! – вбивал себе Женя. – А значит, после компота – к Коле!»

Посасывая сладкий компот и заедая блинчиками, разгадал секрет девичьей суматохи. Сестры собирались на танцы в клуб и, похоже, брали с собой в кои-то веки и Катьку.

А потом мама позвала его в зал посмотреть «Ералаш». А после усадила читать «Детство». Дело это оказалось нелегким в девичьем щебетании и смехе. Наконец, сестры упорхнули. А Женек, злясь на книгу, отнимающую драгоценное время, согласился однако, что идти к Коле и Мите поздновато, уже вечер.

Книжку, правда, отложил уже через десять минут. Включил «Шаяр», посмотрел «Комиссар Рекс». А потом со взрослыми и новости, а потом «Слабое звено». А дальше был сон и совсем не близкое утро где-то за ним.

* * *

Ни утром следующего дня, ни после обеда Женя к ребятам так и не собрался. А ближе к вечеру не стал тем более, потому что поздно.

Сразу после завтрака не пошел, потому что еще весь день впереди, перед обедом – потому что невыносимо жгло палящее солнце, после полудня – так как мама пригрозила, что будет спрашивать по тому, что ему полагалось прочесть.

На самом деле, в глубине души понимал, на что это похоже: на киоски и витрины магазинов, на игровые площадки и даже стенды с объявлениями, у которых он неизменно задерживался, растягивая время, когда родители вели его к зубному. И, перечитывая по несколько раз строки из Горького «Детства», как читал когда-то, что за скромную плату отдаются в хорошие руки рыжие котята, Женька все же чувствовал, что хочешь не хочешь, а зуб вырвать надо.

Но все эти уловки касались пацанов. Огорченное, разочарованное Марусино лицо возникало при малейшей мысли о вчерашнем дне. Ему было мерзко от самого себя, настолько противно, что отговорки, почему он не должен немедленно искать ее прощения, не могли и родиться.

Женя не рвался к Коле и Мите, но срывался к Почтовой Осине с письмом. Однако, не добегая, возвращался обратно. И переписывал.

За первое сел сразу после завтрака, с которого сбежал, не вытерпев восторженную перестрелку впечатлениями от сестер – можно подумать они не были в клубе все вместе.

«Привет, Руся, – начал он. – Как ты? Не обижайся, ладно. Просто я расстроился, что вы всегда веселитесь без меня. И в домике на дереве, и убегали от хулиганов, прятались на дереве. А теперь еще и футбол вместе играли, без меня. Я же тоже хочу, вот и расстроился и разозлился. Как дурак, как ты и сказала. Не обижайся, я не со зла. Хотя пацаны все-таки могли же зайти за мной по пути, я бы не пошел никакое кино смотреть. Еще тебя обманули, что я тоже на поле. Как тут не разозлиться? Но тебя я не хотел обижать. Честно. Ты хорошая. А я дурак. Жду ответа. Пока».

Сложил листок и побежал. Но спустя короткое время снова оказался на стуле у подоконника. Тот же чистый лист в лучах солнца, та же ручка с искусанным колпачком. Только слов бы других. Прежние не годятся, почувствовал он на полпути.

«Марусь, конечно, ты можешь это не читать, можешь порвать и выкинуть, поэтому напишу сразу: я очень сожалею о своих словах. Я тоже хотел увидеться с тобой, но сам же все испортил, вот точно дурак. Но я не хотел, на самом деле. Наверно, расстроился, что реально не допёр поискать ребят на стадионе, идиот. Вот и разозлился. Но ты не виновата, это все я. Ну не пришла смотреть финал и не пришла, не смогла, это твое дело, а не мое. В общем, мне очень жаль, как все получилось. Напиши. Если захочешь, конечно. Буду ждать. Пока.