Бойтесь своих желаний

Миша отбрасывает полотенце на раковину и, заключив мое лицо в ладони, наклоняется и нежно целует. По телу разливается тепло, когда горячий язык проникает ко мне в рот. Я прижимаюсь ближе к Мише, наконец понемногу успокаиваясь.

– Я знаю, что еще рано говорить об этом, – произносит он, прижавшись своим лбом к моему, – но я хочу, чтобы ты была уверена в том, что рядом со мной ты в безопасности.

– А почему рано?

– За такой короткий срок не построишь доверие.

– Ну да.

– Пойдем?

– Да.

– Миша, полотенце повесь на место!

Я дергаю головой на голос Мишиной мамы за дверью, а потом смотрю на брошенное на раковину полотенце и перевожу взгляд на Мишу.

– Откуда?..

– Она у меня умеет предсказывать и видеть через стены.

– Правда, что ли? – ахаю я. В голове тут же проносятся все мои пошлые мысли о старшем сыне Инны Владимировны, и меня охватывает ужас. А что, если она и мысли читает? Господи, стыдобища-то какая? Вот почему она мне улыбалась в прихожей? Потому что понимала все, о чем я думала?

– Я пошутил, – улыбнувшись, отвечает Миша. – Она просто знает, что я всегда его бросаю на раковине.

Я шумно выдыхаю.

– Честно не умеет читать мысли?

– Я этого вообще не говорил.

– А, ну да. Это уже я додумала.

Миша качает головой и, улыбаясь, приобнимает меня за талию и ведет на выход из ванной.

– Ты самая уникальная девушка из всех, кого я встречал в своей жизни. – Он наклоняется ближе к моему уху и шепчет: – И за это я тебя просто обожаю.

Глава 17

Миша заводит меня в столовую, где за большим овальным столом сидит все семейство Лавровых. Я мешкаю на входе, но он подталкивает меня, немного крепче сжав за талию.

– Так, теперь здесь из незнакомцев только Вика. Но не обращай на нее внимание, как она не обращает его на остальных.

Я во все глаза пялюсь на молодую девушку, сидящую за столом в наушниках и смотрящую в телефон. На вид ей лет пятнадцать-шестнадцать.

– Вика, телефон! – строго произносит Тихон Михайлович, и дочка, закатив глаза стягивает наушники с головы и убирает гаджет со стола.

– Вик, это моя Белочка, – произносит Миша.

Его сестра поднимает голову и с интересом смотрит на меня, а потом хмыкает, переведя взгляд на брата.

– Я бы подумала, что ты уже допился, но мы же ее тоже видим.

– В смысле? – тихо спрашиваю я Мишу.

– Один-один, козявка, – улыбнувшись отвечает Миша. – Это Ульяна. Уля.

– Приятно познакомиться, – отзывается его сестра. Она не выражает бешеной радости от моего появления, но хотя бы не кривится и всем своим видом не выражает недовольства, что уже делает мою жизнь немного легче.

– И мне, – отвечаю.

Миша проводит меня к столу и усаживает, сам занимает соседний стул.

– Может, твоей маме нужно помочь? – спрашиваю я.

– Ты видишь, даже Вика не дергается? Когда мама готовит и накрывает на стол, мешать ей опасно для здоровья.

– А почему?

Мы слышим несильный грохот со стороны кухни, и я инстинктивно поворачиваюсь в ту сторону. Улавливаю движение боковым зрением, и перевожу взгляд на Тихона Михайловича. Он легонько качает головой, глядя на меня.

– Инна – это катастрофа на кухне. Она прекрасная хозяйка, великолепная мать, она потрясающе вкусно готовит, но ненавидит, когда ей мешают на кухне. Там сейчас такой бардак, что входить туда попросту страшно. Зато после ужина она все это вымоет до блеска. Не ляжет спать, пока не наведет марафет.

– Ну, может, ей как раз потому и нужна помощница? Она бы колдовала над ужином, а помощница тут же убирала?

– Вика как-то попробовала.

– Ага. Думала, моя мама святая женщина, которая не умеет материться. Я от нее услышала больше, чем от пацанов в школе.

– Такие подробности, допустим, можно было бы опустить, – как бы между прочим замечает отец семейства. Я улыбаюсь. Лавровы очень похожи на мою семью. Они тоже со странностями, но с добрыми и веселыми.

Наконец в столовой появляется Инна Владимировна и ставит на стол большую форму для запекания, в которой до сих пор приятно шипит запеченное мясо. Я окидываю взглядом стол. Два вида салатов, два вида гарниров, закуски, запеченное мясо и рыба, судя по всему, приготовленная на гриле.

– Вы так каждый вечер ужинаете? – спрашиваю, не сдержавшись.

– Как «так»? – Инна Владимировна застывает, не донеся до жаропрочной формы вилы для мяса. Выглядит зловеще, когда зубцы направлены прямо на меня.

– Ну, обильно, – выдавливаю из себя, немного ближе подвигаясь к Мише.

Его мама широко улыбается, бросив взгляд на сына, и наконец приступает к раскладыванию мяса по тарелкам.

– Нет, далеко не всегда. Начнем с того, что наши сыновья достаточно редко к нам приезжают. Поэтому мы стараемся накормить их до отвала. К тому же, сегодня практически праздничный ужин в честь того, что наш старший сын наконец решил остепениться.

– О, вы так говорите «наконец», как будто он у вас прямо гулящий.

Инна Владимировна тихо смеется.

– Не то чтобы гулящий, но ему уже тридцать два, а он все еще не женат.

– Так это легко исправить, – со смехом говорю я, а потом затихаю, едва осознав, как это прозвучало. Сникаю и снова жмусь к Мише. Провальная шутка по всем фронтам. Что-то я сегодня все говорю невпопад.