Бойцовский клуб

Команды космических обезьянок выращивают базилик, чабрец, салат-латук, сажают ведьмин орех, эвкалипт, ложный апельсин и мяту — богатый калейдоскоп растений. Окна-розетки в каждой тени зелени. Другие команды выходят по ночам и убивают слизней и улиток огнём свечей. Другая команда космических обезьянок собирает самые лучшие листья и ягоды можжевельника, чтобы приготовить натуральный щёлок. Комфрэй, потому что это естественный дезинфектор. Листья фиалок, потому что они помогают от головной боли и душистый ясменник, потому что он придаёт мылу запах свежескошенной травы.

На кухне стоят бутылки 80-процентной водки, чтобы делать полупрозрачную «розовую герань», коричневое сахарное мыло и мыло «пачули», и я украл бутылку водки и потратил деньги на личные похороны на сигареты. Марла показалась. Мы говорили о растениях. Мы с Марлой гуляли по посыпанной гравием дорожке сквозь зелёный калейдоскоп сада, пили и курили. Мы говорили о её грудях. Мы говорили обо всём кроме Тайлера Дардена.

И однажды в газетах появляется сообщение о группе мужчин, одетых в чёрное, которые в хорошем квартале проникли в магазин шикарных автомобилей и разбили бейсбольными битами передние бамперы машин, так что воздушные подушки внутри них взорвались в белую массу и сирены тревоги оглушительно звенели.

В «Пейпер Стрит Соуп Кампани» другие команды собирают лепестки роз, анемонов и лаванды, и кладут цветки в коробки с налитым чистым жиром, который впитает их запах, чтобы сделать мыло с цветочным ароматом.

Марла рассказала мне о растениях.

Роза, рассказала мне Марла, естественное вяжущее средство.

У некоторых растений есть обиходные имена: Ирис, Базилик, Рута, Розмарин и Вербена. У некоторых, таких как луговая сладость или коровьи губы, милый флаг или острый нард, названия похожи на пьесы Шекспира. Олений язык со сладким ванильным запахом. Ведьмин орех, ещё одно естественное вяжущее средство.

Касатик флорентийский, дикий испанский ирис.

Каждую ночь мы с Марлой гуляем по саду, пока я не убежусь, что Тайлер не придёт сегодня ночевать. Прямо за нами всегда космическая обезьянка идёт по нашим пятам, чтобы подбирать цветы бальзама, руты или мяты, которые Марла раздавила у меня перед носом. Выброшенные сигаретные окурки. Космическая обезьянка вскапывает дорожку под ними, чтобы скрыть само наше пребывание здесь.

И однажды ночью в большом парке на краю города ещё одна группа мужчин разлила бензин вокруг каждого дерева и от дерева к дереву, и устроила идеальный маленький лесной пожар. Это было в газетах, как окна жилых домов вокруг парка плавились от огня, и припаркованные возле парка машины дымились и опускались на плавящихся шинах.

Снятый Тайлером дом на Пейпер Стрит постоянно влажный внутри от потения и дыхания такого огромного количества мужчин. Так много людей движется внутри, что кажется, будто дом движется.

В другой раз ночью, когда Тайлер не пришёл домой, кто-то просверлил дырочки в банкоматах и таксофонах, завинтил в эти дырочки газовые трубки, а затем с помощью жирового насоса накачал внутрь банкоматов и таксофонов топлёный жир или ванильный пудинг.

И Тайлера никогда не было дома, но спустя месяц у некоторых из космических обезьянок на тыльной стороне ладони был ожёг от тайлеровского поцелуя. Затем эти космические обезьянки тоже исчезли, а на крыльце перед входной дверью появились новые, чтобы заменить их.

И каждый день команды мужчин приезжали и уезжали на разных машинах. Ты никогда не видишь одну и ту же машину дважды. Однажды вечером я услышал, как Марла говорит обезьянке на крыльце перед дверью: — Я здесь, чтобы увидеть Тайлера. Тайлера Дардена. Он живёт здесь. Я — его друг.

Космическая обезьянка говорит:

— Мне очень жаль, но вы слишком… — и пауза, — вы слишком молоды, чтобы здесь тренироваться.

Марла говорит:

— Пошел на хуй.

— Кроме того, — говорит космическая обезьянка, — вы не принесли требуемых вещей: две чёрные рубашки, две пары чёрных брюк…

Марла кричит:

— Тайлер!

— Одна пара чёрных армейских ботинок.

— Тайлер!

— Две пары чёрных носков и две пары однотонного нижнего белья.

— Тайлер!

И я слышу, как хлопает входная дверь. Марла не ждёт три дня.

Большую часть дней я возвращаюсь домой и делаю себе бутерброд с ореховым маслом.

Когда я прихожу домой, одна космическая обезьянка читает остальным космическим обезьянкам, сидящим на полу по всему первому этажу: — Ты — не прекрасная и неповторимая снежинка. Ты — такая же разлагающаяся органическая масса, как все остальные, и все мы — части одной и той же силосной ямы.

Космическая обезьянка продолжает:

— Наша культура сделала нас всех одинаковыми. Никто уже на самом деле ни белый, ни чёрный, ни богатый. Мы все хотим одного и того же. По одиночке мы — никто.

Чтец останавливается, когда я захожу, чтобы сделать себе бутерброд, и все космические обезьянки сидят так тихо, что кажется, что я здесь один. Я говорю: «не обращайте внимания». Я это уже читал. Я это печатал.

Даже мой шеф наверное это читал.

«Мы все — просто огромная куча хлама», — говорю я. «Вперёд. Играйте в свои детские игры. Не обращайте на меня внимания».