Бойцовые псы

— Если мы в нашей работе будем оперировать эмоциями и ведомственными пристрастиями… — сказал он и замолчал.

Чёрт меня дёрнул согласиться возглавить эту межведомственную группу, выругал он себя, где все только и озабочены тем, что скажет их начальство.

— Говорите, Виктор Петрович, вы, кажется, хотели что-то сказать, — не без язвительности напомнила Алпатова.

— Хотел, — кивнул Чурилин, разозлившись на себя. — Значит, распределим обязанности на сегодня… Вас, Дина Ивановна, я бы попросил самолично побывать в этом отделении и еще раз просмотреть все записи в журнале дежурного от шестнадцатого января этого года, в первую очередь те, что касаются дежурства наряда под руководством Кравцова… И самой или совместно с вашими сотрудниками допросить наконец Артикулова. Дальше… Хочу знать, отправлен ли запрос на Мишакова Дмитрия по месту жительства?

Все только переглянулись. То ли выскочило из головы, то ли посчитали второстепенным…

— Можно ли так работать? — поморщился Чурилин. — А все потому, что слишком много времени и сил у нас уходит на прения. И на оборону от прессы… Кстати, следует узнать, не женат ли Мишаков. И если да, то как зовут его жену. Кто возьмет это на себя?

— Этот запрос вполне способен сделать ваш секретариат, — негромко сказала Дина Ивановна. — Но не кажется ли вам, Виктор Петрович, что вы слишком рано становитесь рабом собственной версии, что обычно свойственно начинающим следователям, но никак не столь опытным.

— Вынужден повторить… Никто вам не мешает предложить собственную версию, — едва сдерживая раздражение, сказал Чурилин. — У вас она есть? Или вы её пока от нас скрываете? Если нет — извольте отрабатывать то, что есть. Увы… Чем богаты. Если нет вопросов, на сегодня все!

Зря я так, подумал он, стараясь не смотреть на Дину Ивановну. Ну не умеет она работать в команде. Что тут поделаешь. Да еще и необходимо подчиняться… Это с её-то опытом… Ей бы самой возглавить эту комиссию… Тогда, правда, окажется, что я точно так же не смогу подчиняться ей…

— Задержитесь на минуту, если можно, — попросил он Алпатову, когда она, будучи уже в дверях, оглянулась в его сторону.

Она молча пожала плечами и вернулась на свое место — села на старый стул, на который сам Виктор Петрович садиться не осмеливался.

Пара таких стульев уже развалилась под его тяжестью, однако хозяйственники мебель менять не спешили — ссылались, как это сегодня принято, на нехватку средств. Сказать же, чтобы Дина Ивановна пересела, он не решался. Это добавило бы яду в ее размышления вслух о несовершенстве органов прокуратуры. Однако по-прежнему оставлять дело так, как есть, уповая на ее незначительный вес, тоже было нельзя…

— Извините, что задерживаю, но я только хотел вам сказать…

— Что-нибудь насчёт чести мундира или о двух медведях в одной берлоге? — насмешливо перебила она. — Я угадала?

Чурилин вздохнул.

— Что у вас за характер, прости Господи, — досадливо поморщился он. — Я всего лишь о стуле, на котором вы сидите.

— Что-нибудь насчёт умения некоторых усидеть на двух стульях? — опять опередила она Андрея Васильевича, а в следующую минуту он, стремглав вскочив, едва успел подхватить ее, поскольку стул под ней таки развалился…

Сначала, испуганно взвизгнув, она инстинктивно за него ухватилась, потом резко оттолкнула его руки.

— Вот видите, — сказал он, сам немало смущённый, — оказывается, не во всем следует искать происки враждебных сил.

— И чтобы продемонстрировать это со всей наглядностью, вы просили меня задержаться? — спросила она, пылая от негодования и продолжая себя накручивать.

Тем не менее на другой предложенный стул села.

— Ну что мне с вами делать, — развёл он руками. — Просто такие вот стулья достались — не успеваем их менять. Я лично сломал два точно таких же…

— Так… Спасибо, что предупредили. Наверно, нам, ментам, теперь лучше приходить в прокуратуру со своей мебелью. Это все, что вы собирались мне сообщить?

— Язык у вас… — покачал головой Чурилин. — Ладно, забудем. Вы наш гость. И с сегодняшнего дня вольны сами выбирать, где вам сесть. Согласны?

Она неопределенно пожала плечами.

— Возможно, моей ошибкой было то, что не сразу доверил вам беседы с милиционерами, — начал Виктор Петрович.

— Опасаетесь моей необъективности? — сощурилась она. — Напрасно… Про меня уголовники говорят, будто я посадила целую роту ментов — тех, кто опозорил наши ряды.

— Только давайте без ложного пафоса, — поднял руки, как бы защищаясь, Чурилин. — Я ничуть не сомневаюсь в вашей добросовестности. И в вашем опыте. И речь не о них, а о наших с вами амбициях.

— Хотя говорить нужно о деле, — кивнула она.

— Я рад, что мы наконец поняли друг друга, — сказал Виктор Петрович. — Так вот о деле… Когда будете разговаривать с Артикуловым, не премините спросить его об этой девушке. При этом проследите за вазомоторикой. Сами знаете, протокол ее не отразит. И потом мне расскажете, как он себя повел, когда о ней услышал.

— Но только до этого постарайтесь, в свою очередь, никому и нигде о ней не рассказывать.